Но в конце концов девы решили – вот это и есть настоящая любовь. Ведь Адам Еву тоже не очень-то хорошо знал. Так что поверим этой распутнице, как прозвали её в комнатке.

Валя училась и стала, конечно, медицинской сестрой с дипломом, умением делать повязки, брать кровь из разных мест и выносить судна.

Валя ко всему относилась серьёзно. Раз так велено по протоколу, то исполнять нужно обязательно.

Ну, а про Колю Абазу мы, конечно, расскажем. В своё время. И в своём месте.

А пока – подруга Вальки – Калерия Полонская.

Прежде чем рассказывать о Калерии, хотелось бы отметить, что, как уже говорили, в Городке было намешано разных наций. Не очень уж много, но достаточно для активной работы органов. На самом деле, польская национальность. Враги! Явные и неявные. Мало ли что – Дзержинский-Менжинский. Или венгры – правда, их особо трогать не рекомендовалось. Во-первых, малая численность. Во-вторых, Бела Кун. Лучше не связываться. Теперь еврейская нация. Её тоже желательно не трогать. Ибо весь центральный аппарат органов хорошо ими заполнен и – не высовывайся.

Короче, в Городке национальности, вызывающие внимание органов, есть. Но надо думать.

И ещё одна странность. Браки Городка уж очень непонятные. Редко встретишь твёрдую славянскую семью. Иванов – папа, Иванова – мама и дочь Иванова. А так, если жена – россиянка, аж в незнамо каком поколении, то муж – Абаза. Или жена польская – муж, конечно, еврейский.

У органов голова шла кругом, а Городок жил своей жизнью. Хотелось бы, чтобы эта жизнь с органами не пересекалась. Но это при государстве, которое только строилось, практически невозможно.

Увы, пересекалась жизнь обывателей города, пересекалась. Калерия была на самом деле из мелкопоместного шляхетского рода Хвощинских. Которые, как и все поляки, и Дзержинские, и Менжинские, своими предками гордились и их уважали.

Калерия была дочерью Хвощинского, очень бедного. Да он и брак совершил непонятный – женился на еврейской (жидовской, как в Польше говорят) женщине, очень красивой и обеспеченной. Но всё быстренько промотал в игорных домах Варшавы и, что делать, подался в группу социалистов.

Они – эта группа, а попросту банда – занимались грабежом (изъятием иначе) денежных знаков на поддержку революции.

Правда, деньги, которые Хвощу (так его прозвали) выделялись, тут же летели в казино.

Кончилось всё плохо. Социалисты таких поступков не прощают. И был в одночасье убит Хвощинский. А жена его, мама Калерии, подозвала девочку к себе, передала ей маленький чемоданчик и сказала:

– Доченька, плохие дяди за нами следят.

– Я знаю, мама, это царские сатрапы.

– Ах, если бы. Нет. Это очень плохие люди. Хуже сатрапов. Вот тебе чемоданчик. В нём твоё пальтишко и платьица два да штанишки. И адрес. Едешь до Минска, там выходишь и по этому адресу находишь семью Смидовичей. Это мои дальние родственники. У них будешь жить. А меня, деточка, не жди и не ищи. Я попробую устроиться в Германии, но там сейчас непонятно что, поэтому, если будет всё благополучно, я тебя сама найду. Ты же едешь в страну, где сейчас плохо. Но будет очень хорошо. Это точно известно. Не ясно только – когда. Поэтому – живи, моя радость, красивая моя. Моя любовь тебя будет всегда выручать. Если что будет плохо, ты просто шепчи: «Мама, у меня то-то и то-то. Что мне делать?» Я тебе и подскажу. И ещё я уверена: ты будешь счастлива. У тебя и муж будет – люкс. И дети принесут тебе только радость.

Мама не плакала, Калерию поцеловала, и какой-то дяденька отвёз её на вокзал. Даже посадил в поезд. Место по билету третьего класса было 33 (число, говорят, счастливое).

До Минска ту-ту.

Калерия была девочка аккуратная и собранная. Поэтому всё выполняла точно. В Минске нашла улочку и дом Смидовичей. Только их уже давно не было. Они переехали в Москву.

Но девочка не пропала. Её сразу отправили в детский дом. В том самом Городке, о котором мы и рассказываем. Вот и выросла там Калерия. Фамилию ей не поменяли. И год рождения оставили. В общем, Кале сохранили «исходные данные».

Она хорошо училась. Была в меру спортивная. Мальчиками не увлекалась. Поэтому с удовольствием её взяли в школу вести классы с первого по шестой.

Она и для кадров была подходящая – детдомовская. Значит, нет родителей. И нет опасного какого-нибудь несоветского родства.

Дети тётю Калю – так все стали её звать – полюбили. Она была какая-то тёплая, домашняя, всегда улыбчивая. Что ещё нужно ребенку? Равно как и взрослому?

Взрослые, особенно молодые, из гороно [3] , например, молоденькой училкой очень заинтересовались. Особенно после одного вполне пустяшного происшествия.