Пыхая гневом и по ощущениям даже постукивая крышечкой вскипевшего на этом топливе «чайника», я сунула в руки Стасу стринги и отступила в сторону, собираясь вновь занять стратегически выверенную позицию в кресле…

И ведь все равно пришлось возвращаться, чтобы помочь пристегнуть долбаные чулки к долбаным резинкам корсета!

Глава 23

— Что теперь? — спросил Стас, наконец-то натянув трусы, разместив в них свое «добро», а после театрально прокрутившись вокруг своей оси, разведя руки.

Голые мужские ягодицы, посередке перечеркнутые тонкой полоской кружева стрингов, подействовали на меня так, будто мне в глаза солнечным зайчиком светанули — я зажмурилась и опять, будто спасаясь, шмякнулась в кресло. Но и оттуда зрелище менее вызывающим не стало — кружево и рюши рядом с крепкими, чисто мужскими мышцами и порослью на груди выше утянувшего талию корсета смотрелись адски непристойно. И, кажется, именно оттого столь же адски возбуждающе. На просвечивавшее через гипюр естество Стаса и вовсе смотреть было невозможно. И потому, что стыдно-притягательно, и потому, что этот гад, кажется, начал получать от происходящего удовольствие, которое вполне зримо отобразилось именно там — в обтянутом кружевом паху.

— Теперь натягивайте то, в чем пришли — кроме трусов и носков, понятно, — и можете возвращаться к занятиям, от которых я вас оторвала.

— Вы так добры, Елена Георгиевна!

Рубашка у Стаса была пошита из плотного, явно дорогого хлопка, но через белоснежную ткань черный корсет все же просвечивал. Кружевную красоту внизу полностью прикрыли брюки. И только когда Стас уселся, чтобы завязать шнурки на ботинках, брючины вздернулись, показав щиколотки, обтянутые порочной сеточкой.

— Уф! — Стас выпрямился и вытер пот со лба. — Может, окажете любезность, ослабите шнурки? А то так и в обморок с непривычки грохнуться можно от нехватки воздуха.

— Нет, — отрезала я и мстительно прибрала в пакет, с которым пришла, носки и боксеры Стаса. — Хочу, чтобы вы хотя бы искусственно, но ощутили то, что испытывают при общении с вами те, кого вы нагибаете, лишая финансового или делового воздуха.

— И что наверняка чувствовали вы, когда я…

— До встречи, Станислав Дмитриевич. Пора и мне поработать немного. Но в четыре я у вас как штык. Пунктуальность превыше всего.

— От этих ваших кружавчиков все дико чешется уже сейчас, — меланхолично сообщил Стас и поправил непривыкший к подобной упаковке член.

— Ведите себя прилично, Станислав Дмитриевич. Помните о своей деловой репутации, — с удовольствием подколола его я. — И до скорой встречи.

— Позвоните после девяти моему секретарю. Она закажет вам пропуск, — сразу расставляя акценты и указывая на разницу в статусах, откликнулся Стас, и я, вновь почувствовав себя дерьмом на палочке, а не победительницей, злобно потопала на выход.

В приемной по-прежнему никого не было, так что я молча миновала ее, вышла в коридор и села в лифт. Внутри все так и клокотало.

Сука! Нет, ну какая же сука!

И все же мысль, что Стас сегодня целый день будет держать спину прямо, словно воспитанница института благородных девиц, тайком чесать себе между ног и периодически вытягивать врезавшуюся между половинками ягодиц перемычку стрингов, не могла не греть. Как и маячившая на горизонте перспектива — Стасу ведь предстоит еще все это снять в моем присутствии, обменяв дамское бельишко на свои боксеры и носки. А уж как все пойдет дальше… Настроение от этих мыслей сделалось отличным, так что я пришла к себе в офис уже не разъяренной, а вполне успокоившейся. А после еще и получила возможность убедиться в правильности поговорки, согласно которой «кто рано встает, тому бог подает».

За тихое утро, когда сотрудники не терзали меня бесконечными вопросами, а телефон не разрывался звонками клиентов, поставщиков и продажных чиновников всех мастей, удалось очень насыщенно поработать. Настолько, что к моменту появления трудовой общественности в составе первыми явившихся на службу Наташки и Юленьки в сопровождении Павла, я разобрала все скопившиеся завалы, просмотрела кучу давно валявшихся на столе бумаг и написала с десяток писем.

В итоге к обеду, решив, что уже и так стахановка и вообще молодец, я решила проведать Стаса. Для начала позвонила его секретарю (да-с! Никаких уничижительных феминитивов!) и заказала себе пропуск, из реакции еще и поняв, что дама на том конце виртуальной линии была о моем звонке предупреждена. А потом попросила соединить с шефом. Тот трубку взял, но сразу сказал, что занят. Это можно было легко расценить как предупреждение: свободно говорить не могу, не один, а потому я просто пригласила Стаса на совместный обед. Но тот отказался, как почудилось, даже с некоторым сожалением:

— Как вы, должно быть, помните, у меня в четыре переговоры с китайцами…

— На которых, как вы помните, я бы хотела присутствовать.

— Только время потеряете, а все равно ничего не поймете, — с иронией в голосе заметил Стас.

— Не идиотка, чтобы… — в очередной раз послушно закипая, начала было я и заткнулась смущенно после того, как явно того ждавший собеседник объяснился:

— Мы будем говорить по-китайски.