— До встречи после душа, — почти пропел этот гад и отправился в свою левую спальню. — После не утруждайте себя одеванием.

Сука!

Я метнула Стасу в спину взгляд такой интенсивности, что, казалось, убить можно, но он даже не споткнулся, зараза. А вот я, переступив порог уже своей спальни, чудом не растянулась, отступившись. И все потому, что мне навстречу с плетеного табурета у столика с зеркалом поднялась Джес.

— Ааа… — невнятно заблеяла я.

Джес была голой, если не считать микро-трусиков, и совершенной, будто статуэтка.

— Госпожа… — девушка с поклоном указала в сторону ванной комнаты.

Она мне что, спинку потереть вознамерилась?!

Хотелось заорать: «Я не хочу!», но, конечно, ничего такого я не сделала. Если сейчас начать капризничать, все это будет выглядеть весьма так себе. Потому что в любом случае, как бы я носом ни крутила, скоро меня уже во второй раз отжарят так, что мама не горюй. Да еще и в присутствии посторонних. Или даже с их участием…

Эх! Ну почему, почему так? Я бы — чего уж там врать-то самой себе! — с чистым удовольствием отдалась бы Стасу… Причем в какой-то момент стало казаться, что сделала бы я это и безо всякого спора, просто так, по собственному немаленькому такому желанию.

Но точно не в том случае, если во всем этом будут участвовать другие люди! А ведь придется… Я ж себя уважать перестану, если не выплачу проигрыш сполна. Для меня не только карточный, но и любой другой игровой долг всегда был делом чести. Что бы там мужики про женскую честь ни думали.

Нет, страха не было. Но поджилки все равно тряслись так, что дрожали пальцы и во рту становилось сухо. А главное, где-то внутри глухо рычала и корчилась в очередной раз ущемленная гордость. Дура! Устроила новые игрища! И с кем! Но так хотелось победить, выиграть в честном, полном азарта противостоянии! Что-то не совсем понятное доказать самой себе и Стасу… А главное за всем этим отвлечься, забыть клятого Макса, чтоб ему ни дна, ни покрышки! Забыла, ага! Так, что после больше всего будет хотеться забыть уже то, что вот-вот со мной произойдет.

Пока я жевала сопли и пыталась разобраться в своих внутренних метаниях, Джес начала действовать. Помогла мне — вялой и какой-то расфокусированной — раздеться, а потом с прежним полупоклоном открыла передо мной дверь ванной комнаты. Пускать ее следом за собой я не собиралась, но она настаивать на чем-то подобном и не подумала, а осталась в комнате, где принялась аккуратно развешивать мое шмотье…

Стоп! Я замерла в дверях ванной, прикидывая и заранее пугаясь:

— Сколько тебе лет?

Джес глянула с легким удивлением, но после вновь поклонилась, вышла и через пару минут вернулась со своей сумочкой. В ней оказался паспорт, который она мне и предъявила. Это наверняка выглядело совершенно по-идиотски, но вопрос был принципиальным, а так я успокоилась хотя бы по этому поводу, уяснив: что бы Стас Смирнов ни задумал, никакой педофилии не предвидится.

Встав под струи воды, лившиеся, кажется, прямо с черного, утыканного звездами неба, я замерла, пытаясь успокоиться. И, наверно, стояла бы долго, если бы не все та же Джес.

Бесшумной тенью она скользнула внутрь, и с поклоном подала мне полотенце. Прислуживая… и одновременно поторапливая.

Стас был в гостиной: сидел на диване все в том же шелковом халате, а у него за спиной стоял абсолютно нагой, как показалось мне с испугу, Джей.

— Если ты думаешь, что я…

И тут этот засранец захохотал.

— Что?!

— Ты бы видела свое лицо, Лен. Ты бы только видела! Да за одно только это я бы заплатил любые деньги!

— Ты!!!

Я сжала кулаки и кинулась на него. Уже второй раз в истории нашего с ним противостояния. Думала, хоть вломлю разик, как в далеком уже подростковом детстве обычной пацанки, у которой в друзьях была сплошная шпана и ни одной приличной подруги-девочки. Но опять выяснилось, что или я былую сноровку растеряла, или Стас ее помнил лучше. В любом случае он оказался ловчее и, главное, сильнее. Перехватил, крутанул, зажал за спиной руки и вдруг дернул на себя, усаживая к себе на колени.