— Это все нам и так известно, — грубо прервала его Сэна, смерив недружелюбным взглядом. — Ближе к сути.

Глаза стоявшего рядом с Нарташем маркиза недобро сузились. Ему явно не понравилось такое отношение.

— После смерти Зульфагара и безуспешных попыток его вернуть, — герцог и вида не подал, что его что-то задело, — принцесса создала проклятие. В обмен на свою жизнь прокляла тех, кто был виноват в смерти ее мужа. Среди них оказалась собственная династия и представители родов, организовавших казнь. Условием снятия проклятия было возрождение Зульфагара.

— Как она смогла проклясть, являясь белым магом? — нахмурился Райан.

— В то время белая магия не была такой чистой, как сейчас, — подал голос Эршаз, устроившийся на единственном свободном стуле. — К тому же, тип магии не влияет на результат, если источником является жизненная энергия.

— Позже был создан орден, который и пытался найти избавление от проклятия. Правду о цели знали лишь те, кто стоял у истоков, потомки проклятых — Знающие. Остальным рассказывали красивую сказку о морване, — продолжил Нарташ. — Использовали записи самой Юниссы, создавали новые печати, но все безрезультатно. Проклятье передавалось по крови, Зульфагар не отзывался.

— Ее ведь не в первый раз призвали? — уточнила я.

Исташ тихо усмехнулся и скрестил руки на груди.

— Верно. Ее пытались не только задобрить, но и убить, — глядя мне в глаза, произнес он. — Мой прадед погиб именно так. Не получая желаемого, принцесса просто всех убивала и пропадала до следующего призыва.

— В чем заключалось проклятие? — спросила Хтоя, переводя взгляд на принца.

Эршаз ответил не сразу. Голос его звучал хрипло.

— Юнисса обрекла династию на раннюю смерть. Жизнь до тридцати, а затем забвение. Лишь один наследник. Вечное одиночество. — Он усмехнулся. — Королевы, о которых вы говорили, госпожа, ни в чем не были виноваты. Их жизнь обрывалась лишь потому, что они становились матерями и женами.

Принцесса напряженно выпрямила спину и отвела глаза. Сказать на это ей было явно нечего.

Будь известно о подобном секрете всем, Хаон бы вряд ли смог выстраивать крепкие дипломатические отношения и свободно развиваться. Браки являлись одним из эффективных способов заключить мир и договориться. Не имея подобного рычага управления, страна либо сама со временем развалилась, либо была бы захвачена более сильным соседом.

Проклятье сблизило династию и древние родa, заставило работать сообща, поддерживать друг друга. Именно поэтому ничего неизвестно о восстаниях и переворотах, устраиваемых хаонской знатью. Позиции королевской династии из-за проклятия были слабы и сильны одновременно.

— Разве проклятие нельзя было остановить, прервав каждый род? — мрачно отозвался Арестей. Его светящаяся ладонь лежала на плече Мурро, исцеляя, вливая в истерзанное мальчишеское тело силы по капле. — Не родили бы разок наследника и дело с концом.

— Легко подобное предлагать безродному, — раздраженно цыкнул Исташ. — Уличная псина никогда не поймет породистого пса.

— Породистому псу лучше о сохранности своего хвоста думать, а не о крови, — молниеносно отреагировал маг. — Когда на кону собственная шкура, о породе обычно не думают.

Маркиз зло сверкнул глазами, но промолчал. Достоинство благородного не позволяло ему бросаться с кулаками на своего недруга.

— Проклятие передалось бы дальше по линии, — влез между ними Нарташ. — Подобный опыт уже был. Не помогло. Не все среди нынешних Знающих являются прямыми потомками.

— С династией понятно, но что с остальными? Такая же короткая жизнь? — спросил его Райан.

— Знающие, — герцог устало вздохнул, — были прокляты иначе. Все, кто был связан кровью с родом, страдали от постоянных кошмаров. Всю жизнь, начиная с десятилетнего возраста. Каждую ночь. Реалистично и болезненно снилось, как ты умираешь. Выдерживали подобное не все. Кто-то сходил с ума или прощался с жизнью, да прими Хуниш их души.

Я поежилась. Тот сон, где в лице Зульфагара убивали меня, был неприятен. Если бы мне снилось такое каждую ночь… Мысли о самоубийстве уже не казались бы такими отталкивающими.

— Те осколки с запертыми в них людьми… — неуверенно подала голос я, но Эршаз вдруг перебил.

— Это был единственный шанс спасти их. Проклятие после смерти лишало шанса на перерождение, оно уничтожало душу. Все они — мои предки, добровольно решившие заточить себя в картинах до лучших времен.

— А ваш отец? — Голос Хтои дрогнул, выдавая волнение.

— Умер год назад, — ответил принц. — Он, как и моя мать, были на одной из картин. Им повезло. Принцесса не добралась до них. Они смогли получить свободу. — Немного помолчав, он добавил: — Простым людям не стоит знать о подобном. Правители в нашей стране умирают, забытые всеми. Сложившиеся традиции передачи власти нельзя нарушать.

— Поэтому вы и торопились со свадьбой, — догадалась принцесса. — Быстрее короноваться, чтобы править от своего лица.

Эршаз лишь лениво кивнул, соглашаясь. Нерушимое проклятие преподносилось народу как особая традиция династии. Правда была скрыта, но в то же время лежала на поверхности.