Ее лицо вдруг изменилось, губы задрожали, а на глазах выступили слезы.

– Ну что вы, что вы, госпожа Любава… – торопливо проговорил он, – там столько дивов было в оцеплении, они бы остановили эту тварь… да они и подоспели… под конец уже.

– Глупый… вы такой глупый, господин Мончинский… я же за вас испугалась! – Она резко поднесла ладонь ко рту и опустила глаза. – И за дядю, конечно.

– Ну что вы… мы справились, – постарался как можно беззаботнее рассмеяться он.

– А ваша рука? Я видела, когда вас везли в палату…

– А что рука? Ничего такого с рукой, это просто Владимир меня немного покусал, когда я его лечил. Вот он пострадал, да… Он там такое сотворил… Хм, подождите… вы говорите, что видели меня, когда меня везли. Так сколько же вы уже ждете? Неужто с утра?

– Да, – едва слышно сказала она, – как только Кузя сообщил, в какой вы больнице, так мы сразу с мамой сюда и поехали.

– Но вы, должно быть, очень устали. И проголодались! А здесь столько еды! – от избытка чувств он сел. И одеяло упало до пояса. – Ох… простите, – здоровой рукой он попытался натянуть его обратно, но получилось плохо, больничная сорочка предательски торчала наружу.

Любава тихонько хихикнула:

– Вы такой трогательный, Сергей Дмитриевич, как мило…

И Сергей почувствовал, что заливается краской.

К его счастью, раздался стук в дверь.

– О, это, наверное, посуда, – обрадовался он, – я сейчас попрошу принести для вас и вашей матушки! Входите, можно войти! – он повернулся к двери.

Зашла медсестра, пред собой она толкала больничный столик на колесах, на котором стояли чашки, тарелки и маленький кувшинчик для молока.

– Простите, сестра, – обратился к ней Сергей, – вы бы не могли принести еще приборы для госпожи графини и ее матери?

Он растерянно посмотрел по сторонам:

– Ваша матушка не побрезгует отобедать в палате?..

– Не волнуйтесь же вы так, – Любава коснулась рукой его запястья. – Мама не любит лишних церемоний.

– Но я в таком виде…

Любава рассмеялась:

– Я же чародейка и служу в больнице. Уж чем меня не смутить, так это больничной одеждой. А маму и подавно. – Она внезапно сурово сдвинула брови. – И не смейте возражать, больной, я помогу вам за обедом. И покажите вашу раненую руку. Я сделаю все возможное, чтобы вы поправились как можно скорее.

После пиршества Кузя отпросился навестить Владимира. В Кремлевский дворец были стянуты дивы оцепления, а Иннокентий дежурил у дверей покоев императрицы, поэтому Кузю было решено отпустить. Тем более ее величество сама хотела узнать подробности о самочувствии Императорского дива.

В общежитии было пустынно, что не удивительно: все дивы находились на дежурстве. Кузя без труда нашел комнату Владимира: даже если бы он не узнал его силу, запах еды разносился по всем этажам. Маленькая комнатка была забита под самый потолок. Пахло одуряюще, но Кузя так наелся на пиру, что почти не реагировал на чарующие запахи.

Когда он зашел в комнату, Владимир лишь мельком посмотрел на него и слегка наклонил голову. И вернулся к своему занятию: он сосредоточенно поглощал яства с пиршества.

– Ты как? – спросил Кузя, усаживаясь на пол посреди корзин. Сам Владимир сидел на койке, с которой свисало одеяло. Кузе тут же стало интересно, успели ли у Императорского дива заново вырасти ноги. Руки уже выглядели вполне обычно.

– Жив, – ответил Владимир и потянулся за следующей порцией.

Спросить про ноги? Кузя подумал и решил, что не стоит. Владимир, даже покалеченный, намного его сильнее.

– Тебе свиней давали? – вместо этого поинтересовался он.

– Да. Трех.

– Дохлых?

– Да. У меня еще недостаточно сил, чтобы без риска принять демоническую форму.

– Ага… потом, значит, живых дадут?

– Завтра утром. Я сам отправлюсь на бойню.

– Ух, здорово, значит, ты завтра уже совсем здоровый будешь. Представляешь, а я сейчас вместо тебя! – радостно сообщил Кузя. – Исполняющий обязанности Императорского дива! Я был на церемонии, когда на императрицу корону надели, и меня показали по телевизору!

– Это называется «венчание на царство» или «коронация», – отвлекшись от еды, пояснил Владимир.

– Ага. – Кузя оглядел комнату, заставленную снедью, и засмеялся. – Если бы в общежитии находились местные дивы, они бы попытались у тебя отобрать все эти богатства, пока ты спал и был совсем слабый. Наверное, те, кто тебе все это принес, стащили пару коробов.

Владимир смерил его взглядом:

– Уверен, что нет. В московском Управлении неплохая дисциплина. И его дивы прекрасно понимают, что слабым я останусь недолго. А лучше всех это понимает их Главный див. Он бы первым выпустил из их кишок все, что они украли.