Он кивнул с задумчивым выражением лица.

— Никогда не знаешь. Возможно, ему понравится заниматься подобными вещами, когда он станет немного старше. Так было со мной.

— Похоже тебе до сих пор нравится.

Его темные глаза загорелись, он поднял их и усмехнулся.

— Похоже на то.

Я обхватила руками затылок, снова ощущая этот нарастающий жар в животе.

— Элайджа...

— Хмм?

Мне стало не по себе, но после встречи со Скоттом я никак не могла выбросить эту мысль из головы. Слова сорвались с моих губ.

— Почему ты так стараешься с Люси? Если ты притворяется, что Люси тебе нравится, чтобы замутить со мной или тому подобное, пожалуйста, прекрати.

Он выпрямился и нахмурился.

— Ты так думаешь?

— Я не уверена. Назови это любопытством к тому, что делаешь. — Я указала жестом на тонкую кисточку в его руке и беспорядок на моем столе. — Люси привыкает к людям. Ей не нравится, когда они исчезают или игнорируют ее. Если ты все это затеял ради шанса затащить меня в постель, — тебе стоит уйти.

— Блядь, Хэдли. — Он не кричал. Он говорил хрипло, болезненно, как будто я оскорбила его. Элайджа отбросил кисточку. — Если бы я хотел переспать с тобой, то сделал бы все по-другому. — От его слов у меня запылали щеки. — По правде говоря, я не против всего этого. Я не возражаю ни против постоянной болтовни Люси, ни против того, что у тебя из сисек течет то дерьмо, я даже готов мириться с тем, что ты постоянно расстраиваешься или молчишь рядом со мной. — Он закрыл глаза и откинулся в кресле. — Дело не в том, что я хочу залезть тебе в штаны. Я просто не могу удержаться. Меня притягивает к вашей маленькой семье.

Я просто не могу удержаться.

Меня притягивает.

Не знаю, почему, но его слова нашли отклик в глубине моей души и не давали покоя.

Он открыл глаза и нахмурился.

— Мне пора идти.

— Мне очень жаль, — быстро пробормотала я. — Ты заставляешь меня нервничать. У меня никогда не было друга-парня. Конечно, были одноклассники в школе, но мы не общались, так чтобы их можно было назвать настоящими друзьями.

Вот ведь помадка! По привычке я нервно затараторила. Не удивлюсь, если Элайджа меня не поймет.

Он сжал переносицу и встал.

— Ты очень молода.

— Прости.

— Перестань извиняться.

— Хорошо, — пробурчала я, глядя, как он хватает машины. — Я все уберу.

— Я заберу и закончу машинку Элая, машина Люси готова. Просто пусть высохнет. — Я кивнула и развернулась, последовав за ним к двери. Элайджа повернулся ко мне так быстро, что я чуть не врезалась в него. Он поймал меня за запястье и помог восстановить равновесие. — И между нами не совсем все невинно. Я видел очертания твоей груди.

Я вытаращилась на него.

— Боже, благослови Америку! Это называется грудное вскармливание.

— Сиська есть сиська, даже если она используется для кормления.

Мне хотелось ударить его за этот комментарий.

— Ты сказал, что залезть ко мне в штаны не было твоей целью, — тихо упрекнула я его. — И я думала, грудное вскармливание вызывает у тебя отвращение? Выражение твоего лица, когда моя рубашка намокла — бесценно.

— Это не вызывает отвращение... Очаровывает. И это мило.

Я поморщилась.

— Что ты имеешь в виду?

— То, как странно ты ругаешься. — Он подражал мне: — Боже, благослови Америку! Помадка.

Я толкнула его, покраснев, ярость и радость бурлили во мне. Я не знала, смеяться мне или расстраиваться. Злость, похоже, победила.

— Убирайся! — тихо прошипела я, так как мои дети спали. — И это называется быть родителем.

— Даже если ты не произнесешь этих слов, они услышат их где-нибудь в другом месте.

— Ты такой раздражающий!

Я схватилась за ручку и открыла дверь, еще раз сильно толкнув его. Я знала, что он двигался только потому, что позволял мне помыкать собой. Иначе я не смогла бы заставить его сдвинуться с места.

— Я уже выхожу за дверь. Как далеко ты готова зайти со мной?

В этот момент я поняла, что нахожусь за пределами своей квартиры. Я отпустила его и обернулась.

— Спокойной ночи, Хэдли.

Его глубокий голос был до боли мягким и хрипловатым. По моей коже побежали мурашки. Я сдалась и прошептала в ответ пожелание доброй ночи, прежде чем закрыть дверь.