Парнишка, похоже, услышал эти слова и взвыл белугой:

— Нет, не надо!..

Здоровяк обхватил парня и закрыл ладонями лицо. Герасим медленно подошел к Еремею и посмотрел ему в глаза. Они встретились взглядами и умирающий чуть заметно кивнул. Он еще стонал, но почти не слышно, его глаза сразу впали, мужика сильно трясло от боли, из бледных губ пузырилась кроваво-бурая пена. Герасим зашел сзади, присел, и обхватив Еремею голову, резко вывернул шею до щелчка. Мужик сразу замолк, голова безвольно опустилась на грудь.

Герасим осторожно опустил мужика на траву и вернулся к бричке. Старик печально вздохнул, снял картуз, нагнулся и закрыл усопшему веки:

— Покойся с миром, Еремей…

Здоровяк отпустил парнишку, тот посмотрел на лежащего без движения отца, уткнулся лицом в землю и заплакал навзрыд, царапая землю руками.

Вскоре подъехали довольные охотники. Бекмешев бросил старику:

— Пантелей, вепря возле самого леса настигли. Каждый по три выстрела в зверя сделал, а он еще бежал… Возьми остальных и на телегу его погрузите…– граф посмотрел на мертвого крепостного и вздохнул.– Жаль, конечно. Хороший был мужик Еремей…

Бекмешев ласково погладил лошадку за гриву и кивнул:

— Андрей Иванович, поехали в усадьбу. О делах поговорим. Заодно отобедайте у меня…

Сзади к графу подошел заплаканный парнишка:

— Это же из-за вас отец погиб… я же говорил, у него ноги больные, он даже увернуться не мог… а вы его на охоту…

Бекмешев кивнул пожилому всаднику:

— Афанаське тридцать плетей, да не жалеть! Может малость поумнеет…

Я нахмурился:

— Граф Бекмешев, у парня на глазах отец погиб. Проявите хоть немного милосердие…

Бекмешев нахмурился и сверкнул грозным взглядом.

— Только ради вас, господин Никитин… Яков, Афанаську с завтрашнего дня на мельницу, пусть с утра до вечера мешки таскает. Чтобы я его две недели поблизости не видел…

— А как с Еремеем быть? — спросил седой всадник.

— В село пусть везут. Утром схоронят. Я батюшку пришлю, чтобы отпел…

Усадьба графа стояла на берегу Волги, среди вековых дубов. Огромная территория, огороженная высоким частоколом. Я насчитал два каменных, три новых бревенчатых домика и с десяток небольших построек. У ворот стояла серебристая карета без лошадей и запряженная бричка с парой гнедых.

Один из охотников сразу попрощался и уехал на бричке, а второй всадник, седой крупный мужчина — оказался приказчиком графа. Я вспомнил, что видел его раньше, когда он приезжал в Новореченское и интересовался насчет юных девок. Кажется, его фамилия Шпагин.

— Яков,– приказал граф.– Пусть обед в беседку принесут.

— Понял, Владислав Сергеевич…

Бревенчатая беседка стояла прямо у песчаного берега.

— Однако это трагедия…– вздохнул я, когда сели в беседке.– То, что произошло сегодня на охоте…

— Да, действительно неприятный случай…– кивнул граф.– Еремей уже столько раз ходил на кабана… что же, видно судьба такая…

— Лютый зверь этот кабан…

— В прошлом году солдат возвращался из Царицына. Ночью шел и наткнулся на двух секачей… утром только обрубки ног в сапогах нашли, а еще говорят волк да медведь лютые животные…. Вы же видели это чудовище, шестьсот фунтов, не меньше… а клыки какие!

Граф Бекмешев внимательно посмотрел на меня:

— Андрей Иванович, а вы давно прибыли в Новореченское?

— Чуть больше месяца.

— И уже организовали кирпичный заводик? Однако деловая у вас хватка!

— Вернулся из столицы, осмотрелся — поместье в глубочайшем упадке. Вот и решил наладить производство. Потихонечку дела пошли в гору…

— А с губернатором для чего встречались? Если, конечно, это не величайшая тайна…

— Привез проект по водоснабжению. Губернатор обещал рассмотреть в министерстве…

— Так вы, в некотором роде, ученый?

— Скорее рационализатор.

— В общем, человек с большими амбициями. Правильно я понял? Господин Аксаков тоже неплохо за несколько лет развернулся. Богатейший человек в Царицыне… Вы здесь всего месяц, а уже обрастаете нужными связями…

К беседке подошли три девочки с подносами и быстро выставили на столы тарелки с блюдами.

— Что предпочитаете, Андрей Иванович? Вино, водку? Имеется даже коньяк.

— Только рюмку водки, господин Бекмешев.

Когда девочки ушли, я спросил:

— У вас такие юные служанки?

— Это… мои наложницы.

Я удивленно уставился на собеседника.

— Да. Не удивляйтесь. У меня восемнадцать юных наложниц. А чем мы хуже турецких султанов или японских даймё? В Японии, например, девочек учат ублажать мужчин чуть не с двенадцати лет. Хотите после обеда слегка развлечься, попробовать молодое упругое тело? Я держу трех прелестниц для особых гостей…