— Пока тебя не было, с арабами мы за нефть перетерли. Все на мази. С Гейтсом пару встреч организовали, думаю, схавает он наше предложение за милую душу — такого программного продукта, чтобы хоть отдаленно соответствовал нашим последним разработкам, нет пока ни у кого в мире…

— Вась, Вась, — взмахнув рукой, остановил я разошедшегося друга. — Я с тебя не отчеты требовать приехал. И не нашу дальнейшую стратегию развития обсуждать…

— А зачем же? — Васька удивленно посмотрел мне в глаза, даже с шага сбился.

— Василий Иванович, все готово! — прощебетала смазливая Васькина секретарша, расставив на совещательном столе дорогую выпивку-закуску.

— Молодец, красотуля! — довольно произнес Васек, оценив «стол». — Можешь идти. Только помни…

— Вас ни для кого нет? — повторила она Васькину фразу, брошенную им по селектору.

— Умничка! — расплылся в улыбке Васек, звонко шлепая секретаршу по упругой заднице. — На премию заработала!

— Ой, Василий Иванович, спасибочки вам огромное! — рассыпалась в благодарностях секретарша, исчезая за дверьми кабинета.

Васька уселся за длинный стол переговоров, установленный перпендикулярно его столу. Я уселся напротив. Васька разлил по бокалам благоухающий коллекционный Тессерон ХО и, слегка взболтнув золотистую жидкость, втянул ноздрями насыщенный аромат винных паров.

— Семидесятка выдержки, представляешь! — не без гордости сообщил он мне.

— Да, — согласно кивнул я, погружаясь в мощные и изящные, с легким цветочным ароматом, тона какао и кофе мокко, — красиво жить не запретишь!

— А то, — согласно кивнул Васька, — хорошо жить — хорошо!

— А хорошо жить — еще лучше! — закончил я известное на весь Союз изречение.

— За встречу, Серега! — он слегка стукнул краем своего фужера по краю моего.

— Дзинь! — отозвалось мелодичным звоном хрупкое стекло.

— За встречу, Васек! — Я бросил ответочку, пригубил коллекционного коньяку и блаженно зажмурился. Его рансье — сочетание вкусов мёда, сухофруктов, дубильных веществ и дорогого табака, типичный для старых выдержанных коньяков, сводил мои вкусовые рецепторы с ума.

— Вещь! — Васька поставил опустевший бокал на стол и схватил с тарелки порезанный лимонный кружок, посыпанный сверху сахарком.

— А ведь не так давно мы с тобой бражку у моего деда из бидона тырили, — вспомнил я былые времена.

— А ведь тоже вкусная была, зараза! — Васек, от нахлынувшей внезапно ностальгии, едва не прослезился. — А как мы её пили? А, Серег? Как пили? На речке, да у костерка! И не было тогда свете счастливее…

— Ага, — согласился я, — и как блевали потом без памяти. Как от родоков по шеям получали… Помню, Васек, все помню!

— Э-э-э-х! — воскликнул с тоской Васька, начисляя еще по одной. — Куда это счастье подевалось? А? Все бежим куда-то и бежим! Вроде бы можно и притормозить: есть все, чего только душа пожелает! Вот, хотя бы тот же семидесятилетний коньяк — пей, не хочу! Хоть каждый день его лакай! А вот счастья… — Васька залпом хлопнул начисленную дозу дорогущего спиртного, словно стопку банальной водяры. — А счастья-то нет!

— У-у-у, как все запущено! — проглотив и свою порцию коньяка, произнес я в ответ.

— Вот по этому поводу, Васек, я и приехал с тобой поговорить! Так сказать, по душам…

— Серьезно, — не поверил Васек. — У тебя же, Серж, все вроде как на мази? Хотя, мне как-то Проха жаловался, что с тобою в последнее время что-то не то творится.

— Так и у тебя, Васек, вроде все на мази, — произнес я в ответ. — А чего ж тогда, дергаешься? Какое-то счастье вдруг искать вздумал?

— Да вот, неспокойно как-то на душе, — признался Васек. — Вроде бы и действительно нефиг и дергаться… Финансового запаса, даже при моих тратах, еще на сто лет хватит! Активы растут… Но чего-то не хватает мне, Серега? Только вот чего? Не пойму…

Я не удивился, слушая Васькины откровения, так перекликающиеся и с моими терзаниями. Я уже некоторое время назад начал замечал замечать за Васьком «этакие настроения», только я сам был немного занят самим собой, чтобы основательно проанализировать состояние одного из моих лучших друзей.

— Растешь, дружище! — произнес я, взглянув на приятеля детства совсем другими глазами. — Я в твои-то годы и не помышлял о «высоком», — признался я.

— В твои-то годы? — удивленно вскинул брови Васек. — Да мы с тобой одногодки, Серый!