— Вот же черт, — не знаю, Гаррет или Адам произносит единственное, что приходит мне в голову. Они оба наблюдают за ней, их брови медленно поднимаются, когда взгляды просматривают ее миниатюрное тело вниз, вниз, вниз, вниз, а затем снова вверх. Их глаза, как и мои, задерживаются на ее глубоком декольте.

Я сглатываю.

— Да.

Облаченная в алые кружева, Оливия выглядит соблазнительно и аппетитно, как карамелизированное яблоко. Она — запретный плод, и я хочу поглотить ее полностью.

Я сдерживаю стон, когда мои глаза скользят по ее идеальным изгибам, по тому, как кружево цепляется за ее талию, как оно облегает ее пышные бедра и струится вокруг коленей. Эти сверкающие золотые каблуки делают ее на три дюйма выше и идеально подходят к заколке в ее волосах, сегодня уложенных густыми волнами.

Сегодня в ней чувствуется уверенность. Может быть, потому что это платье заставляет ее чувствовать себя сногсшибательной, хотя она все время такая, а может потому, что прошлым вечером мы, наконец, поговорили. Может потому, что она чертовски хочет заставить меня потерять контроль, чтобы с улыбкой наблюдать за этим. Но если внимательно присмотреться к тому, как вздымается и опускается ее грудь, я скажу, что она все равно немного нервничает.

Так же, как и я два дня назад, когда оторвал взгляд от холодильника и увидел, что она стоит рядом, или когда в кинотеатре сбежал от нее, чтобы взять закуски. Я не мог контролировать что и как я говорю, и в итоге слова я выкрикивал. Не думаю, что она заметила, так что проблем нет. Я полностью себя контролирую. Я справлюсь.

Сегодня я не глупый Картер. Я жесткий Картер. На мне непроницаемая маска, в которую она не сможет… проникнуть? Блять. Не знаю. Теперь я думаю только о проникновении. Такое, хорошее. Горячее. Влажное. Такое, которое я называю «держу ее за волосы и заставляю ее стонать от удовольствия».

Полностью себя контролирую.

Только вот, черт возьми, когда она кружится и показывает мне красную ленточку, протянутую по гладкой, молочной коже ее спины, часть меня умирает.

— Я покойник, — бормочу я, поправляя быстро набухающую глыбу между ног. Не сейчас, громовой меч, — мысленно говорю я своему члену. Отставить, большой приятель.

— Она одета, чтобы убивать, — взгляд Адама скользит в мою сторону. — Тебе, наверное, стоит принять это как знак. Она управляет этой ситуацией. Она контролирует ее, — он вздыхает и отряхивает волосы. — Девушки всегда все контролируют.

— Я контролирую ситуацию, — низко прорычал я.

Дело в том, что я — настойчивый. Яростный. Ненасытный и дерзкий, уверенный в себе. Когда я нацеливаюсь на что-то, чего хочу, я не успокоюсь, пока не добьюсь этого. Оливия Паркер ничем не отличается от других моих целей. Возможно, она однажды была моей, но одного раза с ней никогда не будет достаточно. Я хочу ее снова и снова. Я хочу владеть ею, сделать ее своей, каждый ее чертов дюйм, чтобы он принадлежал только мне и никому другому.

Я понимаю, что звучу как пещерный человек.

Но вот еще что: мне, блять, плевать.

Только вот тогда Оливия из-за плеча смотрит на меня, темные ресницы трепещут, и она медленно, чертовски медленно, щупает пальцами изгиб бедер, выпуклость круглой задницы, впадинку тонкой талии, и прикусывает нижнюю губу…

Блять. Я не контролирую себя. Я вообще, блять, ничего не контролирую.

Оооо, святые угодники.

Не смотри, не смотри, не смотри.

Он в костюме. Полноценном костюме. Костюм-тройка полуночно-синего цвета. Боже мой, этот костюм не может сидеть на нем более идеально. Он обнимает его широкие плечи, сужается вокруг острой, тонкой талии. Черт возьми, эти большие, мускулистые бедра. Я помню, как эти самые бедра прижимали меня к матрасу, когда он…

Я обмахиваю лицо двумя руками.

Мне нужно остановиться. Мне нужно остановиться. Мне нужно… Черт, я не знаю. Думаю, мне нужно затащить этого мужчину в уборную. Я кручу головой, ища эту уборную.

— Горячо? — спрашивает Кара, наклоняясь, чтобы прошептать мне на ухо. Она сногсшибательна сегодня в своем облегающем белом кружеве, женский вариант Картера. Они оба — существа с другой планеты. Это несправедливо.

— Ага. Здесь очень жарко. Печь включена? Попроси их сделать поменьше. Кондиционер, может быть. Жарко.

Она смотрит на меня прищуренным взглядом.

— Сейчас глубокий мороз, какого Ванкувер не видел уже много лет, у тебя дома нет отопления, и ты хочешь, чтобы включили кондиционер? — она следит за моими бегающими глазами и ухмыляется, глядя на мои все еще размахивающие лицо руки. — Может, тебе нужно, чтобы кто-то потушил твой пожар.