А тут еще одна беда – белоказаки – защитники самодержавия. Жестокие действия банды атаманов Дутова, Мартынова, Акутина, Савельева, Чечека и других белых командиров Уральской отдельной армии, чехословацких мятежников, жесткий режим «верховного правителя Российского государства» адмирала Колчака пали на плечи крестьян. Атаманы не только обирали последних, но и дико расправлялись со сторонниками красных. Белый террор гулял по Уралу. Семилетний Ника Кузнецов видел своими глазами, как беляки расправлялись с сельскими активистами и сочувствующими советской власти – их выволакивали из домов, расстреливали, топили, рубили шашками.

Летом 1918 года в соседнем с Зырянкой селе Балаир по доносу местных кулаков отряд белоказаков порубил шашками шестерых сельских активистов, боровшихся за установление Советской власти в деревне. Среди погибших был муж родной тети Никоши со стороны матери дядя Иосиф – его, весельчака и крепыша, в деревне называли ласково Ося. Никанор был на похоронах и глубоко переживал утрату близкого родственника. Плакали вдовы, испуганно жались дети к матерям у могил. Слезы жалости и гнева градом катились по щекам Никанора. Это был первый жестокий урок жизни. Он оставил в сердце ребенка неизгладимый след.

Но и белые недолго продержались на Урале. Стремительным наступлением красных войск Пятой армии Восточного фронта под командованием Тухачевского и Эйхе белые покатились на восток и были выбиты с Урала. Страна медленно поднималась с колен. Яростный штурм первой пятилетки сочетался с коллективизацией сельского хозяйства и индустриализацией всей страны. Это был бурный процесс перепланировки государственного хозяйствования. Революция подарила землю крестьянам, но под гнетом нищеты и бескультурья распоряжались ею они еще десяток лет по-старому.

По воспоминаниям брата Виктора Ника отличался хорошей памятью, легко заучивал длинные стихотворения и любил их декламировать в кругу родных и знакомых. Особенно ему нравились героические стихи, воспевающие трудовые дела и ратные подвиги русского народа: «Смерть Сусанина», «Бородино», «Братья-разбойники» и другие. Для декламирования подобных стихотворений мальчик забирался на лавку или табуретку и громко оглашал комнату своим звонким голосом.

В редкие вечерние часы отдыха, когда в избу к Кузнецовым приходили соседи, отец – Иван Кузнецов любил слушать, как его шестилетний сын гордо отвечал врагам России словами Ивана Сусанина:

Осенью беспокойного 1918 года Ника начал учиться в Зырянской начальной школе. Мальчик сразу обнаружил способности к учебе. Учителя удивлялись его старательности, дисциплинированности и опрятности.

А вот воспоминание родственницы Л.В. Кузнецовой: «Приехала я в Зырянку к мужу в 1918 году. Присмотрелась к деревенским ребятишкам. Мне как-то сразу понравились дети Ивана Павловича и Анны Петровны. Жили мы тогда через один дом от них, и нельзя было не заметить, как умно ребята вели себя среди взрослых. Ника учился в первом классе. Ходил в школу серьезный, подтянутый. А придет домой после учебы, поест – и за работу: то с крыльца сметет, то во дворе уберет, то снег отбросит, то коней сгоняет на водопой. В страдную пору сенокоса и уборки урожая Ника работал вместе со взрослыми».

После успешного окончания трехлетки в Зырянке и четвертого класса в селе Балаир родители, заботясь о новом образовательном уровне сына, направили Никошу в семилетнюю школу, расположенную за 25 верст от родной деревни, – в поселок Талицу, который в 1940-е годы стал городом. В этом будущем городе было две достопримечательности: клуб, где Ника впервые посмотрел кинофильм «Броненосец «Потемкин», и Талицкий лесотехнический техникум – ТЛТ.

Учился Ника успешно и прилежно, с усердием постигал дисциплины. Вот как его характеризовали учителя. Завуч Талицкой школы А.З. Снегирева: «Новичок – собранный мальчик, с большими задатками, подготовлен для учебы хорошо, при живости характера на удивление внимателен».

Хорошей подготовкой к семилетке он был обязан, конечно, старшей сестре Агафье – учительнице начальных классов.

А преподаватель математики В.М. Углов так отметил Никанора Ивановича Кузнецова: «Мне казалось, что он из семьи кадровых военных. Об этом говорила его выправка. Постоянная собранность – типичная черта Ники Кузнецова. Вот таким он и остался в моей памяти».

Ника участвовал в школьном драмкружке и сыграл в одном из фрагментов пьесы Константина Тренева «Любовь Яровая» в разное время двух антиподов – комиссара Кошкина и поручика Ярового. Сыграл так, что многие удивлялись его перевоплощению. Не эта ли способность в дальнейшем помогла ему успешно выступать в ролях советского авиатора Рудольфа Шмидта и пехотного офицера вермахта Пауля Зиберта. Никоша был завсегдатаем городской читальни и пользователем местной библиотеки – читал много и с огромным интересом. Буквально зачитывался «Северными рассказами» Джека Лондона.

Кузнецова всегда влекло к новизне. Он быстро усвоил игру на гармошке и балалайке. У него оказались хороший слух, крепкая память и приятный голос. Любил рыбалку, хорошо плавал, постоянно занимался на турнике – гимнастической перекладине. Пытался даже заниматься изучением эсперанто. Пытливый ум заставил узнать, что родоначальником этого языка был варшавский лингвист и окулист Людвиг Маркович Заменгоф, который после десяти лет напряженной работы в 1887 году торжественно объявил себя создателем международного «разговорника».