Фарчи и Ниедду подошли и поздравили с задержанием подозреваемого, спрашивая об их состоянии.

– Хотелось бы просто разуться и присесть где-нибудь с бокалом славного красного… – призналась Раис.

– А ты, стрелок, как поживаешь? – спросил Фарчи Кроче. – Нужно, чтобы тебя кто-нибудь осмотрел?

– Нет, я в порядке, босс.

– Хорошо… Кроче, вице-комиссар и комиссар хотят поговорить с тобой после того, как ты закончишь разговор с внутренним отделом.

– Почему они? – спросила Ева.

– Им нужна ваша версия событий, чтобы закрыть отчет о стрельбе как можно быстрее. Это формальность, не волнуйся.

Кроче кивнула.

– Раис, пока она разговаривает с инспекторами, ты пишешь отчет коллегам в отдел внешних связей, чтобы те могли придумать, что сказать на пресс-конференции.

– Хорошо, – ответила Мара.

– Синьор, если это возможно, я бы хотела, чтобы мое имя не упоминалось ни в каких пресс-релизах, – сказала Ева.

– Конечно, Кроче. Конечно.

Раис наблюдала, как коллеги из специальной группы занимаются подготовкой материала для допроса лидера секты.

– Кто откроет танцы с Мелисом? – спросила она.

– Я, – ответил Ниедду. – Когда вы привели Мелиса сюда, его адвокаты уже двадцать минут как сидели и ждали, точа клыки.

– Новости в этом городе распространяются быстро, – прокомментировала Ева.

– Да. И будет нелегко добиться от него чего-нибудь с этими двумя псами рядом, но я сделаю все, что в моих силах.

– Вы уверены, что вам не нужно к врачу? – снова спросил Фарчи. – Вы обе действительно плохо выглядите.

– Сказал красавчик Брэд Питт, – парировала Раис, чуть приоткрыв губы.

– Мы в порядке, синьор. Серьезно… Есть новости об анализе крови? – спросила Ева.

– Вопрос нескольких часов или, может быть, минут, – ответил Фарчи. – Прежде чем вы пойдете на разговоры, я хочу знать, есть ли что-то, что вы должны сказать именно мне.

– Да: включи нас в команду. Мы это заслужили, – сказала Мара.

– Я не это имел в виду – и в любом случае не могу, ты же знаешь, – сказал Фарчи, понизив голос.

– Тогда дай нам прибавку.

Фарчи повернулся к Еве, чтобы не послать Раис куда подальше.

– Когда вы были там с ним, вы сделали что-нибудь, о чем я должен знать, чтобы прикрыть ваши задницы?

Две женщины обменялись обиженными взглядами.

– Ты действительно думаешь, что мы такие? – возразила Мара.

Фарчи покачал головой, и Ниедду улыбнулся.

– Хорошо, святоши, я вас подвезу, – сказал он.

– Подожди, – сказала Ева. – Есть одна вещь на самом деле…

– Забудь… – предупредила ее Раис.

– В чем дело? – спросил начальник.

Кроче отошла от столов и от ушей коллег, а за ней – Фарчи, Раис и Ниедду.

– Ну? – сказал Фарчи, напрягшись.

– Да ничего, – сказала Мара. – Инспектор все еще немного потрясена стрельбой и насыщенным событиями арестом, и я бы сказала, что это нормально, так как…

– Заткнись, Раис… Кроче, что такое?

– Конечно, Мелис виновен в насилии, хранении наркотиков, возможно, еще и в похищении… – сказала Ева тихим голосом. – Но я не думаю, что это он убил ее.

Когда Ева вошла в туалет раздевалки, Раис, стоявшая сгорбившись над раковиной, выпрямила спину и обернулась, бросив на нее злой взгляд. Кроче заметила, что ее глаза мокры. От слез. Она была мертвенно-бледной, как будто только что начала приходить в себя. Одна из неоновых панелей излучала свет, похожий на умирающего светлячка, что не добавляло ей красоты и старило.

– Какого хрена ты хочешь? Я сказала тебе, что мне нужна минутка; ты глухая, что ли? – отрезала Мара.

Кроче убедилась, что они одни, а затем уставилась на нее со скрытым смущением:

– У меня только что начались. На две недели раньше… – сказала она. – Меня бесит, что приходится просить у тебя, но я тут больше никого не знаю. Теперь, когда Деидда… В общем, у тебя есть прокладка? Обещаю потом вернуть.

Раис несколько секунд молча смотрела на нее под резким светом люминесцентных ламп.

– В смысле попользуешься и вернешь? – поддразнила она Еву.

– Ясное дело, – сказала Кроче, поджимая губы в намеке на улыбку. – Согрею для тебя, так сказать.

– Ух, какая гадость… – пробормотала Мара. Затем порылась в своей сумке и бросила ей прокладку. – У меня тоже только пошли, – призналась она. – Опоздали на полторы недели. Уже волноваться начала…