Оправданий от Айки не жду. Уверен, что она была искренней, а уподобляться ее отцу и ломать в угоду чувству собственной важности не стану.

Как бы там ни было, хочу ей добра. Она охуенная. Просто рано мы встретились. Может через пару лет я бы ее у этого Дмитрия ссаного просто увел. А сейчас, боюсь, не вывезем.

– Вы сейчас заняты? – Она игнорирует шпильку, хотя это скорее всего сделать не так уж и просто. Гордая. Ровняет и без того ровную спину, смотрит снова в глаза.

Молчу, зачем-то играя на ее нервах и щекоча свои. Ну какая ж ты красивая, Айка… Какая ж ты красивая…

– Я сейчас на взводе, Айлин. Если это не критично, давай потом…

Вслед за галстуком берусь за пуговицы на пиджаке. Душит меня всё. Тесно мне везде. Снимаю, стряхиваю, бросаю на спинку стула.

Моя очаровательная жена снова коротко морщит носик. Откусил бы, честно.

Всю. Кусками. Иногда до одури хочу. Иногда отпускает. Сейчас снова опасно.

– Давайте сейчас. Раз и навсегда.

Я удивлен: она не часто позволяет себе настойчивость, поэтому настораживаюсь. Закатываю рукава, когда в виски бьет пульсом страшная догадка.

Блять, только не залет…

– Давай сейчас… – Отвечаю её же словами лицемерно спокойно, а у самого клетка за клеткой холодеет. Всё это время старался не думать, какую взрослую жизнь она ведет.

Готовлюсь услышать это, но реальность удивляет.

– Я думаю нам стоит развестись, Айдар.

Прокручиваю слова в голове. Это не смешно, но я почему-то улыбаюсь.

Смотрю в сторону. Заканчиваю с рубашкой, упираюсь в бока.

Знаю, что создаю не самые комфортные условия для решившейся на серьезный разговор Айки. Но меня тоже кроет, хоть и взрослый.

Возвращаюсь к ее лицу, слегка щурюсь. Сейчас буду задавать вопросы и хочу быть уверенным, что уловлю все ответы – и словами, и телом.

– Прямо-таки думаешь, прямо-таки стоит? – Иронизирую и сам же себя в жопу шлю.

Айлин не может, я за нее.

Она же морщится, смотрит секунду остро, потом гасит. Мне это не нравится. Пусть я и сам знаю, что вполне возможно – правда стоит, отпускать её так просто не хочу.

А что хочу? Мучить?

Кого? Её, себя, мальчика этого?

Он зудит назойливой мухой. Постоянно, блять, зудит. Мне кажется, ненавижу просто. Хотя ничего же мне не сделал.

– Боюсь, дальше будет только хуже. Мне с вами сложно. Вам со мной… – Замолкает. Думает там себе что-то. Ее взгляд опускается по моему лицу. Останавливается на подбородке, а потом опять к глазам. – А я вам зачем? Наглая…

– Хочешь услышать, что нужна? – По взгляду вижу, что делаю больно. Мог бы соврать, что непреднамеренно. Но вот поэтому она скорее всего и права. Мы начали как магниты, которые друг к другу тянет. Сейчас бьемся и разлетаемся.

Айка на несколько секунд отворачивается. Я знаю ее достаточно хорошо, чтобы заучить типичные реакции. Легкий рывок подбородка вверх, закушенная губа. Взвешивание, стоит ли усугубить или смолчать. Она склоняется ко второму, я хочу первого.

– Ты хоть не забеременела? – Придаю голосу легкости, хотя на самом деле… Кроет.

Она близко. Ладони жжет опять. Я в голове уже миллион раз ее трахнул. А в реальности это делает другой.

Получаю в ответ оскорбленный, гордый взгляд настоящей кырымлы.

Я лукавил, когда говорил, что дома на меня так не орали. Только такая, как Айка, умеет поставить себя над мужем. Я другую не пустил бы. Но и с ней уже, похоже, никак…

– Как вы смеете… – Она понижает голос. Смотрит пренебрежительно… Взглядом мечет молнии.

Ты очень быстро заводишься, малыш. Это плохо… Для тебя…

– Я бы хотел получить четкий ответ, Айлин. Ты хочешь развестись. Почему?

Мое сердце бьется под аккомпанемент её сопения. Это тот обмен энергиями, который дарит кайф. Любое обоюдное чувство. С ней – всегда сильнее.

– Потому что вы… – Она замолкает. Снова смотрит и сопит. Хочет качнуться назад. Развернуться, убежать. Мне стоит дать это сделать или уйти самому. Я же могу. Я же старше. Я же мудрее. – Потому что вы… – Но момент упущен. Она повторяет. Ее грудная клетка вздымается. А я не могу не вспоминать, как трогал кожу. Сжимал. Целовал и облизывал.

Она даже сладкая. Это что-то неповторимое.

– Потому что вы мне душу вынули! Потому что слепой идиот! Потому что к шайтану. Вы. Пошли!!!

Она переходит на крик, чеканит слова и сжимает кулаки. Даже в темноте вижу, как блестят глаза. Это слезы. Она зло ведет по лицу рукавом.

Я мог бы хладнокровно заключить: ее спокойствие оказалось показушным. Но где я и где хладнокровность?

Айка не сбегает, а оглядывается. Что-то находит. Куда-то идет. Зачем-то лезет на полку и достает оттуда чашку.