На экране приборной панели машины очень красноречивое время – два тридцать ночи. А я какого-то хуя приехал домой. Паркую машину и выхожу.

Здесь меня привычно не ждут.

От излишеств я отказался сам. Мне приятно, конечно, что встречают ужином, смотрят с восторгом, улыбаются, но это всё был путь к ненужной нам близости.

Как будто без этого я прошел не по нему же… С ней, наверное, невозможно иначе. И это тоже мой проеб. Не понял. Не до конца рассмотрел.

А может в том, что в чужие руки так просто отдал.

Открываю дом, захожу и бросаю мобильный с ключом на памятную консоль.

Из-за воспоминаний ладони тут же жжет, а член давит в ширинку.

Беря её замуж, я не собирался делать своей. И сейчас не собираюсь. Вроде как. Только такими темпами придется тупо съехать. Потому что сталкиваемся – искры столпом.

Вместо спальни, душа, убийственного сна иду в гостиную к бару. В алкаши записываться, возможно, рано, но привычка расслабляться вечерами вот так тоже подбешивает.

Лучше б кого-то трахал, Салманов. Честно.

Говорю себе же и непоследовательно наливаю побольше виски. Лед в жопу. Как и покаяние за харам перед Аллахом. Хуевый я мусумальнин. Давно понял. Давно смирился. Слишком люблю эту жизнь и в душе не ебу, что будет дальше.

Айка другая, конечно. А мы с мальчиком её знатно ломаем.

Вспоминаю о нем, делаю большой глоток. Смотрю на остроконечный месяц, убеждая себя же, что, в принципе, похуй. Хотя на самом деле…

Хуй я его имя не знаю. Знаю, блять. Зачем-то знаю. Презираю, если честно. Двадцатилетки должны спать с двадцатилетками. Это факт. Но она себе выбрала какое-то ничтожество.

Сама платит за то, чтобы ебаться не на съёмной квартире, а на чистых гостинничных простынях. Находит оправдание тому, что из ситуации, которую он и создал, не вытащил. Цветы себе покупает от моего имени. Подарков от него я что-то ни разу не видел.

Меня иногда подмывает выйти на связь и спросить: ну что ж ты за чмо-то такое… Но сдерживаюсь. Она не просила.

В последнее время вообще ни о чем не просит. А если просит – ломает себя.

Я понимаю, что всё пошло по пизде после того, как не сдержались. Понимаю, что скорее всего обидел. Не те слова подобрал. Не оправдал надежд. Может она и не против была бы сменить своего долбоеба-Диму на законного мужа. Только на сколько? Сколько я нам дам? А её на сколько хватит?

А как разведемся потом?

Ночь после идиотской свадьбы доказала, что продержимся не долго. Айка – незрелая. И это не значит, что всё дело в ней. Просто не справимся. Чувствую.

Чувствую и торможу.

Снова стакан к губам и дать жидкости обжечь горло.

Сказал бы, что хор-р-рошо, да как-то… Как в болоте.

Слышу тихий кашель за спиной. Оглядываюсь на рефлексах. Вижу силуэт. Это Айка. Она идет навстречу.

Организм на нее реагирует. Тяну ноздрями воздух, улавливаю тонкие нотки. Она не злоупотребляет душными духами, как многие женщины, к общению с которыми я привык. Не борщит с косметикой, ей просто рано. Не бьет своей женственностью и юностью, но блять… Мне хватает намеков.

Слежу за приближением. Правда недолго. Она останавливается на расстоянии. Вжимается плечом в стену. Смотрит так, как будто боится меня. Хотя может и правда боится…

Ну что стоит в двадцать себя накрутить? Да и я хорош… Не объясняюсь на каждом шагу. Только вины за собой за это не чувствую. Привык, что окружающие ловят с полуслова или никак. Она поначалу ловила. Потом… Дисконнект.

Иногда меня кроет и хочется провести ей допрос. Что хочется сделать еще – не скажу. Но тоже жестко.

В горле сушит. Вместо того, чтобы снова смочить, сглатываю.

– Почему не спишь? – Собственный тон самого же царапает. Айку тоже. Улавливаю, как кривится. Но я не стану извиняться. И так перестарался. Думал оградить её от своих чертей. Ведь зачем ей знать, какой я на самом деле? Теперь думаю, стоило хотя бы намекнуть. Так было бы комфортней обоим.

Айка берет себя в руки. Передергивает плечами.

– Вас жду. Хотела поговорить…

Поднимает взгляд к моим глазам. Я помню времена, когда даже это было сложно. Секунда – сбегала. Но она явно взрослеет. Приятно, что рядом со мной. Жалко, что не для меня. Хотя это тоже мне противно. Нихуя я не Пигмалион.

– Обязательно ночью?

Отставляю стакан на стол и расслабляю галстук. На самом деле, ко мне не стоило сейчас подходить. Я на взводе. Дерьма много вокруг. Спокойствия нет на душе. Постоянное напряжение дает о себе знать.

Если мы снова, как тогда, наговорим друг другу лишнего, еще сложнее станет. Оно нам надо?

– Не ночью вас дома нет…

Айка произносит спокойно, но я то ли улавливаю, то ли придумываю упрек.

– Жена не ждет, как оказалось…

Развожу руками. Злюсь, скажем так, сильно. Даже самому себе сложно признаться, что ее слова о сообщениях задели. Еще одно доказательство того, что изначальный план по пизде. Как живем сейчас – неясно. А я не люблю, когда неясно.