— Не бойся сержант, не выдам… Только посматривай за ними, чтобы чего сдуру не наворочали. Надеюсь, понял, — это о казенном имуществе…

— Да нет, товарищ майор, в отряде с этим строго. И на службе наши не пьют, разве в увольнительной позволят себе лишку.

— Ну, и ладно, замнем для ясности, — махнул Сергей рукой.

— Едут, едут! — завопил солдат на дереве. — Две полуторки появились… Едут! — томительно помолчав, добавил. — Первая пошла в нашу сторону, а вторая в объезд Дубровки.

«Вот и славненько!» — потер руки Воронов.

Роман Денисович быстренько пересчитал количество бойцов, сидевших в кузове полуторки. Десять человек, да в кабинке еще двое… Приглядевшись, Ширяев вдобавок различил рыжую шерсть двух здоровых овчарок. Вот и натасканные поисковые собаки… «А как думал, мил человек, — кольнуло едкая мысль, — на что рассчитывал, надеясь пехом удрать из цепких лап НКВД…»

И разом пришло удручающее озарение. Наверняка чекистам удалось просчитать выбранный агентом маршрут и, по логике, оперативники хотят окружить беглеца — взять в кольцо. Определенно, путь назад вчистую отрезан, это кратчайшее расстояние до Кречетовки, и там уже давно поджидают. Если рвануть напрямки на восток, в сторону лесочка Дубровки… Но, учитывая то, что полуторка с бойцами движется со стороны Зосимова, по длинной объездной дороге, а до Дубровки легко добраться со стороны деревушки Гостеевки, лежавшей севернее, то в подлеске уже расположилась засада. Выходит, что обложили кругом, и инженер попал в западню. А, что никуда не годится… — так это розыскные псы… Так, быть может, и пробился бы, но теперь запросто затравят собаками, как зайца-дурашку.

И вдруг в сердце немецкого разведчика появился луч надежды, нарастающий с каждым мгновением… Чтобы еще больше подстегнуть себя, мужчина стал тихо напевать «Эрику» — марш Вермахта, часто звучащий в радиотрансляциях из Германии:

Бравурная мелодия и незатейливые слова песни вдохновили агента и наполнили самоотверженностью:

Альберт знал за собой, что при наступлении серьезных тягот, точнее, в ожидании невзгод — душа изнывала, не находила себе места, а воображение рисовало картины одна отвратней другой. Жизнь теряла радость существования. Офицер Абвера не то, чтобы трусил, но пребывал в нервической тревоге. Но перейдя грань меж ожидаемым и наступившим, когда путь назад уже отрезан, внутреннее состояние резко менялось. Надуманные опасения и сомнения исчезали, события уже воспринимались с должной адекватностью, выстраивался правильный алгоритм собственных действий, расчищающий путь к успеху. На него снисходило своеобразное вдохновение, даже некоторая порывистость, психологический тонус резко повышался — человек радовался собственному бытию.

Вот и теперь, Альберт явственно осознал, что ситуация, в которой оказался вовсе не катастрофическая. Даже если на след беглеца выйдут свирепые собаки ищейки, то расстреляет зверюг методично и без осечки, как обыкновенные мишени в поселковом тире. А уж в противоборстве с человеком разведчик имел явную фору, приобретенную еще в учебном лагере Николаи под Даркеменом.

И еще у него было одно весомое преимущество. Как никто другой, инженер излазил эту местность вдоль и поперек. Не зря регулярно каждый год, из выходного в выходной совершал пешие и велосипедные прогулки по окрестным долям и весям.

Альберт живо прикинул возможную дислокацию начавшейся облавы. С востока дозоры выставлены в кустах подлеска, — обширное поле между Дубровкой и береговым узеньким перелеском четко просматривается. За самим леском каскадом вытянулись колхозные пруды, вплавь с вещами водоем не преодолеть. Единственно пригодное место для прорыва — плотина между ними, но на нее, в подобных обстоятельствах, сунется только дурень. На севере расположены обширные зеленя, на них человек и даже животное видны как на ладони. На западе дозорные стоят на пологих поречных склонах. Хотя, на юго-западе зады плодстроевских садов вплотную выходят на берег Паршивки. То место заросло густой стеной дикорастущих деревьев и кустарника. Там, разумеется, выставлен усиленный наряд. Да, и через просторный пойменный луг невидимкой к речке не проскочить… На юго-востоке — опять синь рукотворных озер, разлапый обрывистый овраг и открытые взору неугодья для выпаса колхозного скота.

Тем временем полуторка, миновала плотину пруда и остановилась, с кузова бодро повыскакивали игрушечные, по виду издалека, солдатики. Вояки поначалу сгрудились в кучку, получив от командира вводные инструкции, быстро рассредоточились, образуя развернутую цепь. Альберт сообразил, что бойцам приказали прочесать с юга поросший дубами берег реки, — где агенту приспичило отсиживаться. Очевидно, подобное движение произойдет и на северном направлении, а может, охват пошел уже и с востока… Через полчаса кольцо сожмется, и беглец окажется в самых настоящих силках.

Остается единственный вариант — пересечь луговую пойму и саму речку на фланговом стыке запада и юга. Как на удачу, прибрежный бугор недалеко отстоит от извилистого русла, за которым непроходимая стена глухих зарослей.

Пригнувшись до земли, слившись с пышным разнотравьем, Альберт рванул вниз, поначалу проскользнул между узловатыми стволами дубов, потом короткими перебежками в два счета достиг обрывистого берега речушки.

Мужчина осмотрелся и скакнул на узкую полоску прибрежной осыпи. Теперь человека не видно… пришлось разуться, снять брюки и перейти вброд тихо струящийся поток Паршивки. Затем беглец поспешно достал фляжку и наполнил прохладной водой, и стремительно углубился в развесистый, дурно пахнущий кустарник. Понимая, что здесь могут запросто взять за белые рученьки, Альберт торопливо натянул штаны, прислушался… кажется, тихо…