— Кто? — от волнения у меня пересохло горло и я не сразу смогла вымолвить вопрос, повторив его громче. — Кто?

— Семья де Сад! — голос в трубке произнес эту фразу даже несколько злорадно, словно отыскал, наконец, ответ на вопрос в кроссворде.

Я хотела рассказать об Анатоле, но вовремя остановилась. Анатоль — это мой козырь в рукаве, да и я еще не до конца уверена, имел ли он отношение к мятежам. Это было также невероятно, как и то, что Грегори- это Люка Бурый.

— Значит, ваша проблема решена? — спросила я. — Вы же хотели найти зачинщиков мятежа.

Лохински усмехнулся.

— О нет. Структура эта очень большая, подземным кальмаром она обвивает уже полстраны. Мы пришли к этому, отдав все в руки династии королей, некоторые из которых, между прочим, из нашего с тобой времени. Но, как видишь, сосредоточившись на других проблемах, мы упустили нить.

— Тогда что требуется еще от меня?

— Если тебе повезет добраться до королевского двора, ты познакомишься с нашим человеком — это глава агентурной разведки. От него мы получили информацию, что один из де Садов точно имеет отношение к мятежам. Его подписи найдены на ценных бумагах, которые использовались для спонсирования разбойных групп. Нужно выяснить, кто именно и, мало того, — предоставить доказательства. Вот чего мы ждем от тебя, Зинаида.

Но на меня не действовали воодушевленные речи профессора.

— Вы сами понимаете, насколько у меня сейчас мало шансов? Вот-вот я буду обнаружена и меня казнят.

— Так сбеги и направляйся прямиком в Версаль!

— Лохински, — вдруг одна неприятная мысль пришла мне в голову.

— Да?

— Если я вам найду доказательства, то как вы измените ход истории? Как сможете повлиять на то, что произойдет, если это уже случилось. Вы же сами сказали, что этот мир — фантом.

— Ох, Зинаида! Ты слишком любопытна. Я уже упоминал, у нас существует возможность плодить параллельные миры. При получении новых данных, мы просто создаем новую версию, которая идет своим ходом уже с нашими поправками, а старую версию уничтожаем.

— Это звучит ужасно, Лохински. Вы вмешиваетесь в историю человечества своими грязными руками и контролируете ее по своему усмотрению. Вы не даете развиваться живому организму! — с придыханием произнесла я.

— Если бы мы дали миру развиваться так, как ему хочется, то его бы давно не существовало, люди погубили бы сами себя! — старый профессор улыбался, это было слышно по его голосу.

— Тогда спросите себя вот о чем. Что, если мы — попаданцы в эти миры — делаем все возможное, чтобы предотвратить революции, восстания, мятежи, но в итоге, мир не дает нам вмешиваться и все происходит ровно так, как должно происходить. Мир лишь делает вид, что подчиняется вам, а на самом деле события здесь идут своим чередом! Вы когда-нибудь думали об этом, Лохински?

Профессор замолчал, а затем рассерженно сказал:

— Ты бы, Зинаида, лучше подумала, как выполнить свое задание. Это все, что от тебя требуется и ты будешь свободна. А твой мятежник, между прочим, будет скоро казнен. Так и знай! Выбирайся оттуда поскорее.

На последних словах сердце сжалось ледяной рукой. Профессор отключился и я осталась в звенящей тишине. Теперь уже не стесняясь, я заплакала навзрыд.

На несколько часов мой мир сузился до крошечного подвала, я ходила взад-вперед, думая, как мне лучше поступить. Единственным верным решением мне по прежнему виделось сбежать. Но оставить все на произвол судьбы я не могла, поэтому мне нужна была помощь. Агриппина. Вот единственный человек, к которому я сейчас могла обратиться.

Я предполагала, что прошло несколько часов, а значит, красно-белые кителя и их предводитель должны были покинуть приют. Про себя я решила, что обязательно найду способ освободить Грегори. Или Люку. Как бы его по-настоящему не звали.

На мгновение кольнула мысль о том, что он не сказал мне всей правды, а ведь между нами была настоящая душевная близость. Понятно, что все рассказать он не мог, но хотя бы намекнуть, дать понять, кто он. Он не захотел рассказывать ни о себе, ни о своей судьбе или семье, пока я изливала душу. Ох и падре! Загадочный, милый преподобный, таящий в себе невозможные секреты.

Перед входом в подвал я простояла, наверное, не меньше, чем полчаса, прежде чем убедилась, что ничего не слышу. Отодвинув шкаф, я вышла и увиденное меня неприятно поразило. На кухне царил беспорядок и обед явно не готовился, а ведь это было непреложное правило. В приюте были дети, старики, больные люди. Еда тут была всегда. Даже, если в последнее время из-за налетов Дракона перестали возить яйца и деревенское молоко, то овощей и круп было вдосталь. Плошки и тарелки были всюду раскиданы, словно здесь проводился обыск.

Я прошла в трапезную — там господствовала похожая обстановка. В большой зале тоже никого не было — все было так, как и тогда, когда отсюда уводили Грегори.

Мне вдруг сделалось страшно — такой людный приют вдруг стал ледяным и одиноким пристанищем призраков и воспоминаний. Я ходила из комнаты в комнату, уже не тревожась быть увиденной. Здесь никого не было. Значит, забрали всех? Увели как скот?

Я поднялась в молельную по крученой лестнице. Свечи здесь выгорели дотла и опали черными лепестками на пол. Образы на стенах молчали и смотрели укоризненно на меня. В какой-то момент я не выдержала и даже вскрикнула: “я ни в чем не виновата!”. Но внутри моей головы они укоряли меня, ведь я соблазнила священника, возможно, я привела того монстра сюда. Кто знает — вдруг он охотился за мной и случайным образом вышел на Грегори.