— Это было по-другому, — отвечаю я. — Напряженно, да. Дико. Но это напомнило мне, что я все еще могу наслаждаться ощущением другого тела рядом с моим. Я не думала, что смогу больше.

Его челюсти напрягаются, и он смотрит на свои ладони, когда говорит.

— Я хотел бы быть человеком, который снова напомнит тебе об этом, — говорит он, его обычно резкий тон звучит мягче. Может быть, это просто то, что я хочу услышать. — Я буду тем, кем ты хочешь, чтобы я был. Дикий, нежный, хороший, плохой, грубый. Твой выбор.

Я сглатываю и смотрю на его грудь, моргая от смущения. — Я бы тоже этого хотела.

— А сейчас ты этого, случайно, не хочешь? — рычит он, его лоб падает на мой. — Инк уехал из города. Какое-то семейное дерьмо. Мне нужно быть внутри тебя.

Ты уже внутри меня, я думаю. Ты прополз в ту минуту, когда проявил ко мне милосердие, в ту минуту, когда решил сменить команду. Но я знаю, чего он хочет. Он хочет того, чего хотят все мужчины.

Он хочет секса. Моя плоть, мое тепло и то, что у меня между бедер. Ведь до того, как он стал убийцей, похитителем, заядлым читателем и даже моим спасителем, он был тем, кого я ненавижу, — мужчиной.

Единственная разница между Нейтом и остальными. . Я тоже хочу его тело.

— Ты собираешься снять маску? — спрашиваю я, глядя на его армейские ботинки.

— Ты хочешь, что бы я снял?

— Да.

Нет.

Мои глаза все еще прикованы к его ногам, когда его маска падает на пол, приземляясь рядом с его ботинками. Вот он. Таинственный человек, который все это время занимал мои мысли, стоит передо мной, обнаженный и открытый, предлагая мне все, о чем я когда-либо просила его.

Я провожу взглядом вверх, задерживаясь на его паху, бедрах, переходя к его плоскому животу, запоминая его треугольную верхнюю часть тела, загорелое, покрытое чернилами горло, и наконец я добираюсь до его лица. . .

Я теряю голову. Полностью теряю.

Безжалостно красив, вот кто он. Красота настолько жестокая, что она требует, чтобы ее ценили, несмотря на все мои попытки игнорировать ее. Я действительно слышу его лицо, и оно громкое. Крича на меня, чтобы я утонула в его совершенных чертах.

Каждая косточка в моем теле тает, а кожа пронзает желание прикоснуться к нему.

Его скулы высокие, выступающие, как лезвия, и делают его лицо чем-то безжалостно мужским. Что хорошо, потому что внутри этого кадра все до тошноты красивое. Крепкий римский нос, ужаленные пчелой губы с луком купидона, вздернутые, прикрытые веками глаза хищника. Жесткий, темный, выразительный ,совершенный .

Я отвожу взгляд до того, как он сгорит, будто смотрю прямо на солнце. Я перевожу взгляд, чувствуя, как что-то смешное ползет от моей шеи к лицу. Что-то, чего я не чувствовала уже давно, может быть, даже никогда.

Что-то, что я пообещала себе, я никогда не почувствую.

Я собираюсь выбраться отсюда, и вместо того, чтобы наполниться радостью и экстазом, я отказываюсь смотреть прямо в лицо своему новому соучастнику преступления.

Я открываю рот, не зная, что из этого выйдет, но прежде чем я успеваю что-то сказать, он упирается рукой в стену над моей головой. Его взгляд падает на мои губы, затем возвращается к моим глазам.

— Позволь мне делать с тобой грязные вещи, Прескотт. — Его хриплый тон вдыхает огонь в мое тело. — Позволь мне замарать тебя тем, кто я.

Я закрываю глаза. Я могу сделать это. Я могу управлять своими эмоциями. Я делала это так много раз раньше. Годы, когда я никого не впускала, сделали меня устойчивой ко всему, что бросают в меня мужчины.

Но как впустить кого-то внутрь себя, не впуская его в себя?

Мои глаза устремляются к нему, и я осмеливаюсь снова взглянуть на него. Настолько совершенен. Итак, отвратительно, необоснованно идеально.

— Ты думаешь, что можешь втирать об меня свою грязь? — Кривая ухмылка сползает с правой стороны моего рта. — Я бы хотела посмотреть, как ты попробуешь.

Это приглашение, которое ему нужно. Он подхватывает меня одной рукой, как пожарный, и мчится вверх по лестнице, преодолевая две ступеньки за раз.

Мои ногти уже впиваются в его нижнюю часть спины, выдавливая запах его мужественности и пота — сладкий, кислый и животный.

— Потрахаемся, а потом убежим? — Я задыхаюсь.

— Мы не у бежим . Бег для трусов. Мы сделаем это дерьмо с ходу.

Он проходит небольшое расстояние от узкого коридора до своей маленькой комнаты, которую я никогда раньше не видела, и захлопывает дверь, я все еще на его плече. Прежде чем я понимаю, что происходит, он бросает меня на свою кровать, как тряпичную куклу, и смотрит на меня, все еще стоящую.