— Мне что-то плохо, — подала тихий голос Анна. — Я после в своей комнате пообедаю, хорошо?

— Если не голодна, то просто посиди за столом. У нас гости ведь, невежливо так уходить.

— Серёжа…

— Минус один балл.

Она тут же села, грустно посмотрев на меня. Могло показаться, что использовал эту фразу исключительно для устрашения, манипулируя домашними ради желания вернуть благосклонность предка, но это не так. Я действительно всё считал. И, судя по результатам, до окончательного решения вопроса с наследством никто из них необходимое количество не наберёт.

Обед выдался просто шикарным, я прекрасно повеселился. Видя моё отношение, Крапивин чувствовал себя всё свободнее и свободнее. Он сыпал комплиментами девушкам и их матери, строил планы об их совместной жизни «почти как в настоящей семье».

Первой не выдержала Яна и ушла, не доев. Что уж говорить, ни у кого из дам аппетита не было. За старшей дочерью последовала мать, последней — Анна. Даже в такой ситуации она не могла выбрать для себя стратегию поведения и разрывалась между пресловутыми баллами благосклонности и желанием покинуть неприятную кампанию.

Остаток времени за столом Крапивин говорил на отвлечённые темы, а после чаепития покинул мой дом. Что ж, пусть Захар и не особо приятный человек, но кто из нас не без греха? Как поставщик дешёвых макров он мне был пока ещё нужен.

— Мама, ну ты это видела? — Яна возмущённо махала руками, не в состсоянии устоять не месте. — Да он же просто издевается над нами!

Анна, в отличии от сестры, села на кровать матери и облокотилась на высокую подушку у изголовья.

— Думаешь, твоя мать слепая? — Екатерина раздражённо посмотрела на дочь. — Сядь уже наконец, не мельтеши.

Яна исполнила наказ матери и уселась в кресло. Повисла пауза.

— Мамочка, — тихо обратилась младшая, — у тебя ведь всё под контролем? Ты знаешь, что нам делать?

Женщина вздохнула и откинулась на спинку стула. Пальцы потянулись к жемчужной нити на шее и начали ощупывать каждый шарик, покручивая. Она очень не хотела прибегать к старым связям, так как давно зареклась так поступать. Но, похоже, Серёжа сам решил не оставить ей выбора.

— Поверь, — сказала она наконец, — этому самоуверенному молокососу скоро будет не до нас и не до продажи дома. Сам прибежит за помощью и в ноги кланятся будет.

Дочери переглянулись. Им не особо верилось, что хваткий сводный братец вдруг прибежит за помощью, но причин не доверять матери они не видели.

Кустовой город многонациональный, сложно сказать, представитель какого народа там бы не засветился. Даже чернокожие, что поразительно для меня, как человека из мира с развитой транспортной системой, видеть здесь. До Кустового шла единственная одноколейная дорога, и та использовалась лишь для транспортировки грузов. Пассажирские тоже ходили, но редко. Город явно не туристический.

Но несмотря на это разнообразие, центр города отличался своей «чистотой». Здесь звучала только русская речь, а лица в подавляющем числе встречались славянские. Представители иных народностей попадались, но выбивались из общей картины и привлекали к себе внимание.

Когда после выхода из доходного дома с очередной партией макров я заметил двух смуглых парней, то тут же стал приглядываться к ним. И не зря, эти личности, похожие на цыган, увязались за мной, чем немало напугали. Всё же, я человек неконфликтный и не боец по своей сути. Тем более противостоять против нескольких человек разом никогда бы не рискнул.

Рука нырнула в карман за монетой и стало немного спокойнее. Но от преследователей не ускользнуло, что я их заметил. Ускорились все — я, они. Хотел быстрее вернуться в доходный дом к Виктору, повернул за угол, скрывшись на несколько секунд от преследователей. Но…

Всё произошло так быстро, что среагировать не успел. На голову накинули мешок, руки скрутили и повалили на что-то мягкое, потом усадили… Чёрт, да это машина, заднее сидение! Пусть они и ездили тихо, всё равно определённый гул был.

Когда завернул, людей в переулке не было, оттого они и активизировались. Вот это я дал маху, конечно.

Они быстро обшарили мои карманы и несколько монет сложили в жестяную банку, коротко переговариваясь на своём тарабарском… Десять. Только заточенные. Идиоты.

Деньги бумажные тоже забрали, как и макры, не учли того, что монеты были зашиты в мою одежду, имелись в обуви под стелькой. Одна из них выскользнула и разрезала мешок, чтобы я смог видеть. Ведь монетой хоть и чувствовал, но окружающее пространство оставалось тьмой.