Приятное тепло расползлось внутри при мысли о ней. Предательское тепло, грозящее сжечь кишки и сердце. Карш встряхнул головой, словно прогоняя наваждение. Вот уж нет. Ни одна женщина не убьёт его любви к Мэй. Ни одна не нашепчет ему столько историй. Ни одна не удержит. Но, как ни крути, Каршу было приятно знать, что, устав от пути, он может вернуться в тихую гавань и рассказать о своих приключениях… Не всех, конечно, но многих.

День давно перевалил за половину, а город погрузился в душное марево предвечерних часов.

За размышлениями дорога и время прошли незаметно, и вот перед Каршом блеснул молоточек знакомой двери. Изогнутый в виде головы зверя с длинным языком, он всё время висел без дела. Ведь двери этого дома, даже скорее башни, закрывались разве что на ночь.

Карш выдохнул, зажал свёрток бумаги под мышкой, пригладил пятернёй волосы и взялся за ручку. Дверь поддалась и тут же на него выпал синий как сады Азура малыш. Замахав руками, бистеныш сохранил равновесие, а Карш – цветок. А вот свёрток шлёпнулся в пыль дороги.

Караванщик нахмурился, поднял бумагу и отступил на шаг, пропуская малыша, но синий не сдвинулся с места. Более того, ребёнок сложил руки на груди, выпятил нижнюю челюсть и уставился на незнакомца, буравя взглядом.

Карш всегда терялся перед детьми. Иногда ему казалось, что это пустынные духи приняли облик карликов, ведь не могут дети смотреть таким взглядом.

– Фто там, Зулли? – следом выглянула крохотная девчушка с волосами цвета бледного янтаря, а за ней толстяк с глазками столь маленькими, будто их проткнули иголкой.

– Мосжет, это взростлый? За нами? – толстяк вынул изо рта палец и засунул его в нос.

– Нет, – синий бистёныш ещё раз смерил взглядом Карша и повернулся к двери. – Пошли, он не к нам.

– Не к нам? А к кому? – спросила девчушка.

Дверь захлопнулась перед носом Карша, и ему опять пришлось изрядно исхитриться, чтоб подцепить ручку, потянуть и, исхитрившись, оказаться внутри. Давно он не чувствовал себя так гадко. Каждый раз эти дети смотрят на него с надеждой, а потом их глаза гаснут…

– Эй, постойте, – крикнул Карш.

Синий бистёныш остановился на лестнице.

– Зулли? Верно?

– Зурри, – поправил бистеныш. – Сиола ещё не все буквы освоила. Но для вас я Азуррит Тирруза Первый.

– Ясно, Зурри… Азуррит Тирруза Первый, будь добр избавь меня от ноши, – Карш поднял руки, в которых держал свёртки, и кивнул на прилаженный к поясу мешок. – Кажется, вы знаете, что с этим делать.

Зурри недоверчиво прищурился, втянул воздух широким носом и вздёрнул огромные уши:

– Конфеты? – не веря, спросил малыш.

– Конфеты! – радостно подхватили остальные дети и, толкаясь, побежали к Каршу.

И караванщик мог поклясться, что мелких крамкиннов стало в три раза больше, чем было!

– Никаких конфет перед обедом! – голос, строгий и властный, заполнил каждый уголок первого этажа. – Кто тут у нас?

Синий маленький бист, вздохнув, закрыл мешок, и вся детвора, не сговариваясь, эхом выпустила разочарованный вздох.

– Подержи-ка, – караванщик всучил Зурри перевязанную бумагу, и зашептал: – Брось где-нибудь.

Зурри покрутил головой и передал свёрток толстяку, тот – ещё кому-то. Но Каршу было некогда следить, куда уплыл подарок Стуриона. Он старался освободить цветок от ткани.

По коридору раздались шаги, и в холл вошла аллати, на ходу вытирая руки о полотенце и поправляя толстую косу. Оглядев тхару в окружении детей, женщина нахмурилась, но тут же на её лице заиграла улыбка, стоило ей узнать Карша.

Зурри быстро всунул в свободную руку караванщика мешок сладостей.

– Привет, Уна, – Карш пытался спрятать сдёрнутую с цветка тряпку, но отрез всё никак не хотел залезать в карман. Да ещё этот мешок со сладостями мешался. – Спаси меня от своего войска.

– Ах ты, бродяга! – дети расступились, Уна подошла к Каршу так близко, что он ощутил запах ванили и гвоздики. – Ну-ка отдай конфеты детям и обними же меня, песчаный ты пёс.

– Но ты сама сказала – никаких конфет… – Карш умел укрощать гваров, но не крамкинов.

– Знаешь главное правило этого дома? – промурлыкала Уна, опасно сверкнув глазами. – Никогда не спорить со мной!

Аллати обернулась и прошептала мелким крамкинам:

– Давайте обчистим этого караванщика! Хватайте конфеты!