— Как не реветь-то-о-о? Батюшка силой замуж выдае-о-от!

— Ой, нашлась несчастная! Ты первая, что ль? У меня отец мать всю жизнь кулаками поколачивал, а она его скалкой, и ничего, до сих пор живут вместе.

— Я так не хочу-у-у! — заныла Дунька.

— Да кто хочет? — махнула мокрой рукой старшая служанка. — Только кто нас, баб, спрашивать будет? Тем более бедных. Вон хозяйку-то и то против воли выдали, да за старика — он ее втрое старше был. А она урожденная инкнесса, не чета нам с тобой! И ничего — привыкла.

— Она полгода в подушки плакал-а-а! Я зна-ю-у, я ей завтрак носила-а!

— Поплакала-поплакала, да и жить стала. И тебе того же советую.

— Не хочу-у — у! — заныла Дуня.

— Вы что-то хотели?

Юрист обернулся. Экономка смотрела на него с прищуром, словно оценивала, а не столовое ли серебро он пришел сюда воровать.

— Да…время к ужину… — Растерянно ответил Климский. Женщина всплеснула руками.

— Так зайдите на кухню, у кухарки спросите. Сюда-то еду вам вряд ли вынесут!

Михаил поблагодарил и последовал данному совету.

Кухаркой оказалась разговорчивая женщина немногим моложе Аглаи, дородная, с красным лицом, но удивительно изящными руками.

— От бабки, — сказала она, поймав его взгляд. — Очень уж она у меня красивая была. Благородная, из семьи воспитательницы, правда. Обедневший род был. Сиротой осталась в семнадцать, да без денег. Едва на улице не оказалась, хорошо булочник приютил. А потом и женился. Вишь, и такое случается…

Михаил перевел взгляд с рук женщины на ее лицо и обратно.

— Так вы…

— Имеется и благородной крови четвертинка. Да что мне от того толку-то, милый! Кровь, она, что водится — везде течет одинаково: и в тебе, и во мне, и в хозяйке нашей.

— Вот как бывает… — юрист представил прекрасную молодую девушку, прячущуюся от дождя под вывеской кондитерской.

— В жизни бывает по-всякому. Кто вверх ползет, кто вниз. Да не всегда вверху хорошо, а внизу плохо. Вот тебе плохо?

— Нет.

— Так и живи, радуйся, что сидишь, голову склонил? Ешь, остыло давным-давно все.

Михаил взял ложку.

— А что хозяйка ваша? Ей-то как?

— А когда как, — махнула рукой женщина. — Был муж — мучилась. Нет мужа — еще хуже стало. Оно, когда имеешь, не ценишь.

— Ссорились, что ли?

— Да упаси Отец! Что им ругаться-то? Она кроткая, словно ягненок, как на такую злиться? Разве что плакала поначалу часто, но так, чтоб не видел никто. Да разве ж глаза красные спрячешь куда? Нет, жили они не плохо. Но тяжко ей с ним было. То с собой за тридевять земель потащит, а куда девке по горам лазать? То одну оставит на месяц, ни слуху, ни духу от него, куда пропал. С утра уйдет, к ужину только и воротиться — а она-то все одна. А он придет, поест, да в постель ее тащит. Старик молодую-то…

Кухарка осеклась.

— Тьфу, баба дурная, язык без костей! Что ты тут выспрашиваешь? Ешь, да иди отседова!

Михаил не стал настаивать на продолжении разговора, послушно доел все, что предложили и ушел восвояси.

Работы у него много. Присмотреться к молодой вдове он еще успеет.

Как и задуматься над тем, были ли у нее причины погубить собственного мужа.

* * *

— Слушал, говоришь?

Аглая кивнула. Николай взял второй бокал, потянулся к графину с вином.

— И много он узнал?

— Сплетни разные да всякую сентиментальную чушь.

— Думаешь, можно им воспользоваться?

— Если он так прост, как кажется — да.

Юноша протянул бокал с напитком собеседнице.

— Бери. Да садись. Ты у матери поверенной тайн ее была, мне, как тетка родная, а стоишь истуканом. Выпьем. За то, чтобы зло было наказано. Но сначала — предстало в неприглядном виде перед всем благородным светом! Это хорошая мысль, для начала ее опозорить. Очень хорошая! Пей!

Женщина послушно села в кресло и пригубила вино.

— Не способен Отец на злобу по отношению к чадам своим. — Сказала она. — Нечего на его справедливое воздаяние надеяться.

Николай злобно оскалился.

— А мы и не будем. Для начала посмотрим, что за фрукт этот юрист. А там разберемся, что делать. Но смерть отца я без отмщения не оставлю. К тому же, начало справедливости уже положено. Мы сами будем вершить справедливость! Выведем змею на чистую воду!

Экономка покорно склонила голову, подчиняясь воле хозяина.