Кожа под его ладонью покрылась мурашками. Мужчина поспешно добавил, убирая руку:

— Синяк скоро сойдет, и вы будете по-прежнему прекрасны.

Инкнесса смотрела на него крайне изумленно.

— Разве ж я прекрасна?

Месяц назад он сказал бы, что нет. Мария красивее. А сейчас…

— Вы очень храбрая женщина.

— Я трусиха, и знаю это.

— Не каждая решилась бы идти против отца. Тем более такого.

— Просто… — Катя запнулась и опустила глаза. — Просто у меня есть вы…

Михаил чуть подался вперед.

— Не знаю, чтобы я делала без юриста…

Мужчина горько усмехнулся и отпрянул.

— Я всегда в вашем распоряжении.

Вдова бросила на него нерешительный взгляд.

— Вы…разрешите составить вам компанию за завтраком?

— Конечно, инкнесса. Почту за честь.

Он подал ей руку, и они направились в кабинет.

Часть 8

Картина притягивала взгляд. И чем дольше Михаил на нее смотрел, тем больше ему казалось, что она соответствует действительности.

Сегодня утром, за завтраком, ему почему-то вспомнился Беруст:

… Мой взгляд спокойно ею встречен.

Неведом пыл ей ран сердечных,

Жеманства и лукавства яд

Не отравил уста ея,

Притворство не гнетет чело,

И не пустило корни зло

Ни в мысли, ни в сердечный круг[1].

Среди бесчисленных подруг

Она не роза, а тюльпан.

Пусть и не всеми он желан,

Но весной радует нам глаз

Тем, что цветет не на показ,

А с весной вместе в унисон…

— Господин интересуется живописью?

Михаил вздрогнул и перевел взгляд с портрета на остановившуюся рядом с ним экономку.

— Работа мастера Феллида. Вы же знаете, что он писал портреты дочерей самого великнесса?

Он не знал, но почему-то кивнул.

— Величайший портретист нашего времени. Эту работу он назвал «отражение».

Климский не мог не удивиться:

— Почему?

— Так кто ж знает. Разговаривая с господином Мережским, он отметил, что «сестры похожи, как две стороны одной медали: одно естество, поделенное на два лица».

Юрист поморщился. Высказывание ему не понравилось. Аглая, внимательно следящая за его реакцией, спросила:

— А вы здесь хозяйку искали что ли? Так она в другой гостиной. К ней господин прибыл с букетом. Проводить вас?

— Нет, спасибо.

Мужчина чеканным шагом отправился в кабинет.

* * *

— Не понимаю вас.

— Гастин хочет прийти к вам с обыском, — Талькин навис над ней, сжав кулаки. — Вы понимаете? Они…они… Это же ужасно!

Екатерина безразлично пожала плечами.

— Мне все равно. Пусть приходят.

Мережская встала, чтобы поставить в воду врученный ей пять минут назад букет. Юрий взял ее за плечи и усадил обратно, затем сам сел рядом.

— Вы…знаете, вы очень интересная женщина. Я… — он нервно потеребил рукав, потом отобрал у Кати цветы, положил их на стол и взял ее за руки.

— Катерина, хотите я поклянусь быть всегда на вашей стороне?

— Я очень ценю вашу помощь и особое ко мне расположение, но, право, не стоит…

Вдова не договорила — юноша коснулся ее щеки.

— Разрешите мне быть рядом, и вас никто никогда не ударит.

Катя попробовала отодвинуться, но оказалось, что она и так сидит на краю дивана.

— Вы меня пугаете, — призналась девушка, отклоняя голову. Пальцы собеседника в результате этого маневра соскользнули со щеки на ее шею. Мережская бы встала — но Талькин все еще сжимал ее руку своей.

— Это какие-то новые методы ведения допроса? Я что-то пропустил из законов и положений последних лет?

Инкнесса облегченно выдохнула. Однако к ее удивлению, секретарь только сильнее впился пальцами в ее кисть.

Михаил холодным голосом заметил:

— Впрочем, возможно, я зря зашел.

Екатерина так перепугалась, что он сейчас их покинет, что выкрикнула:

— Не уходите! Пожалуйста!

Ее отчаянная мольба остановила юриста у двери. Он развернулся и быстрым шагом подошел к дивану.

— Талькин? Что вы себе позволяете?

Юрий отпустил ее руки. Мережская встала, не желая сидеть с гостем в такой близости, и оказалась стоящей вплотную к Михаилу. Тот тут же приобнял ее одной рукой, не давая ей рухнуть обратно на диван.