Впрочем, сам себе он так и не был предоставлен даже на свежем воздухе. На этот раз постарались хозяева. Сразу же после завершения официальной церемонии приветствия, неизвестно почему, к нему приставили сотрудницу английского МИД.

Видеть в Форин Офис сутенера как-то не хотелось. Может быть, англичане знали, что Романов, несмотря на должность консультанта-переводчика, разговорный английский знает плохо?

Во всяком случае, его познакомили с недурственной женщиной средних лет, натурализовавшейся соотечественницей Марией Сазоновой. Если бы они были в Москве, он бы даже за ней приударил, благо Маша была ныне не замужем и красива — высокая, почти с него ростом, почти блондинка благодаря своим серым, цвета льна, волосам, и идеально сохранившейся для женщины за тридцать фигуре.

Ей было… на этой мысли Романов застрял надолго, поскольку Марии Ивановне можно было дать от тридцати до предполагаемых сорока пяти, на которых она совершенно не тянула.

Он все-таки спросил из духа противоречия, с какого счастья к нему приставили Woman? Как и ожидалось, Дмитрию Сергеевичу сказали, поскольку он знает английский не сильно, а Лондон не знает совсем, им бы не хотелось какого-нибудь казуса с представителем и без того слабого демократического крыла России.

Он действительно кумекал в разговорном английский не сильно. В принципе Дмитрий Сергеевич знал три основных европейских языка — английский, немецкий и французский. Иначе как бы он занимался своей темой. И неплохо знал. Но знание их ограничивалось умением перевода книг и газет. А вот в разговорном языке он был профан. Тут не поспоришь. Так же, как и не поспоришь, что к нему представили соглядатая. Он вспомнил поговорку о чужом монастыре, перекрестился и смирился с конвоем.

А вот фраза о демократическом крыле России ему сильно не понравилась. Да сговорились они что ли! ОН НЕ ПОЛИТИК! Однако пока он подбирал слова протеста, представитель протокола перешел к следующему члену делегации. Ему осталось только чертыхнуться и мило улыбнуться англорусской женщине, уже наплывающей на него с очаровательной улыбкой и дежурным комплиментом.

Трудно сказать какой у нее был акцент на английском, но по-русски она пока говорила без оного. Хотя определенное отличие от речи русской женщины в ней уже появилось.

А окончательную точку в этом миниконфликте поставил Ларионов, который мимоходом, проходя мимо, удивленно поднял глаза на Романова и сказал:

— Ему предлагают красивую женщину в собеседницы, а этот счастливец не соглашается. Берите, что с вами будет.

Итак, в девятом часу они отправились ужинать. Дмитрий Сергеевич легкомысленно позволил себе загрузиться обильным ужином, хотя обычно после восьми не ел ничего, кроме кефира. Что делать, после сорока либо диета, либо отвисший животик даже с его ростом.

Мария Ивановна оказалась изрядной болтушкой, давно не бывавшей в Москве, зато неплохо знавшей Лондон. И, самое главное, она знала его монографии и ряд статей и высоко их ценила. И когда узнала за разговором, что красивый седоватый мужчина, сидящий перед ней — это ТОТ САМЫЙ РОМАНОВ, она на миг замерла, покраснела, как студентка первокурсница, и принялась щебетать помногу обо всем с удвоенной скоростью. Дмитрий Сергеевич наевшись, с трудом втиснулся в ее речь, сказал, что хотел бы перед сном немного прогуляться около гостиницы, и поэтому с ней прощается.

Она сердито замахала на него ресницами-парусами и заявила, что на время пребывания в Лондоне за него отвечает и не может отпустить одного.

Дмитрий Сергеевич лишь пожал плечами. Феминистические позывы равенства женщин и мужчин вызывали в нем лишь отторжение, которое выражалось в демонстративном отказе уступать место в троллейбусе (впрочем, в последние годы место начали уступать уже ему) и в скабрезной мысли — как бы не вели себя мужчина и женщина, но вообще-то мужчина в определенной ситуации всегда будет сверху, а женщина снизу.

Раз хочет идти, пусть идет. Вдвоем к тому же веселее.

Он наивно полагал, что никому не нужен и свободен ходить в городе, едва покинет недремлющее око министерских чиновников. Но оказывается, в нем была превеликая нужда значительного количества людей. Едва они успели отойти от гостиницы, как наперерез бросился какой-то человек. От неожиданности Дмитрий Сергеевич напрягся, встав в боксерскую стойку. Как и любой российский человек, даже знаток Запада по призванию, он подспудно ожидал от вечернего города какую-нибудь бяку.

Тем более что Мария Ивановна, твердо перегородив человеку дорогу, заговорила с ним жестко. Почти заорала. Кажется, впереди замаячила драка.

Увы, Романов еще раз убедился, что разговорный английский у него никак. Он едва понял половину, да и то по завышенной самооценке. Получалась какая-то ерунда. Причем тут Сербия, которую защищает Бобби — английский полисмен, когда им самим стал нужен полицейский для защиты от хулигана.

Жесткий тон попутчицы Романова сказался — человек нехотя убрался. Драться не понадобилось. А Романов поинтересовался: