Дмитрий Сергеевич попытался обойти подводные камни текущей вешней политики.

— Давайте сразу оговоримся, — сказал он. — Я ученый, не дипломат. И потому вы не будете спрашивать меня о современных проблемах. И я не являюсь ни представителем министерства иностранных дел России, ни пресс-атташе министерства. Поэтому вы не будете меня спрашивать о позиции России в том или ином вопросе. Я понятно выразился?

Жулавски ослепительно улыбнулся. Потом вдруг стал совершенно серьезным:

— Совершенно понятно. Жалко, конечно, но я вас понимаю. Накануне переговоров по таким темам может выступать либо президент, либо министр иностранных дел. Что ж, давайте поговорим об истории отношений стран. Вы не против?

Кажется, никакой ловушки здесь не было.

— Давайте поговорим.

Вставать в городе, опаздывающем от Москвы на три часа, оказалось одно удовольствие. И проснуться можно с чувством, и поваляться с удовольствием, а время все равно семь часов.

Но едва он успел расчесать бороду, как в дверь позвонили. Кажется, на этом все хорошее на утреннем промежутке времени закончилось.

Романов ожидал увидеть гостиничного работника или, на крайний случай, одного из младших дипломатов. Поэтому не спешил. Может человек не спешить в семь утра?

И он не смог сдержать на своем лице удивления, когда увидел министра. Однако же. Хорошо, что президент остановился в российском посольстве, а то бы и он пришел.

— Алексей Антонович? — слегка поклонившись, поздоровался Романов учтиво.

— Дмитрий Сергеевич? — практически передразнил его министр.

Романов пропустил его в номер, плотно прикрыл дверь. Похоже, сейчас начнутся разборки, Ларионов явно был не в духе.

Он угадал.

— Дмитрий Сергеевич, — министр сердито посмотрел на него, — мне принесли утренние газеты. Я всего-то хотел почитать с утра об откликах на вечернее интервью президента. Нам это очень важно, нужный настрой прессы во многом определяет ход переговоров и психологический фон общества.

А что я увидел? Половина прессы насмешливо комментирует интервью президента, а вторая часть смакует интервью одного доктора наук, которого мы по ошибке не додавили… или по интеллигентной мягкотелости не дострелили… Ух!

Министр швырнул на не заправленную постель газеты, пучок которых, как только заметил Романов, он держал в руке, и вышел, громко хлопнув дверью.

Дмитрий Сергеевич грустно посмотрел на эти листки бумаги, испачканные типографской краской. Кажется, его конфронтация с властью перешла на второй круг. И опять не по его желанию. Правильно говорится в пословице — «слово серебро, а молчание золото». Или «слово не воробей, вылетит — не поймаешь».

Он махнул рукой. Ну, получилось так. У русских же всегда таким образом — хочется как лучше, а получается как всегда.

Романов вспомнил лицо министра и сердито засопел. Чувство вины переросло не в раскаяние, а в бешенство.

Ларионов повел себя совершено неправильно. Не зная своего нового подчиненного, он решил надавить на виноватость. Большинство людей, столкнувшись с разъяренным чиновником, испугались бы, или, как минимум, почувствовали себя грешными, ведь они помешали своему государству.

Проблема состояла в том, что Дмитрий Сергеевич давно не ассоциировал себя с государством, ни с российским, ни с каким другим. С его точки зрения, государство, особенно Российское, это капризное и бестолковое существо, умудрявшееся на каждом метре исторического пространства натворить делов, после чего начинавшее вопить, что все соседи так и норовят укусить российское общество.

Не Россию, господа, а государство. А эти понятия близкие, но не одинаковые. У него была Родина, без нее жить невозможно. А без государства он бы прожил.

И нечего на него рычать. Он свободный человек и имеет право выражать свое мнение.

Дмитрий Сергеевич нехотя взялся за утренние газеты, брошенные Ларионовым. Речь Мануйлова. Как он и думал, ничего нового. Округлые дипломатические предложения.

Слава Богу, читать по-английски Романов умел без переводчика. А вот и комментарии. М-да, Ларионову было от чего взбеситься. «Россия не поумнела», «Мануйлову нечего предложить», «Не пора ли Россию сделать великой азиатской страной, вышвырнув из Европы?»

И здесь ничего нового. Великобритания традиционно, во веки веков, была враждебна к России. И виноваты в этом были обе стороны. Или, точнее сказать, политические элиты обеих стран. А простые англичане и русские, так, по-разному относились друг к другу. Кто враждовал, а кто дружил. В рамках среднестатистических данных отношения как отношения.

Теперь про него. Статья в «Гардиан». Молодец Жулавски, почти ничего не переврал, ни добавил собственных размышлений, как это зачастую делают журналисты. Комментарии… Оп-а!