— Зачем же она в город пошла? — спросил я. — В разведку?

Но этого Митя не знал.

Я не стал больше засекать азимуты. Это было ни к чему. Никуда не сворачивая, мы шли за нашим проводником все прямо и прямо, изредка выходя на гребень овражка, и внезапно вышли на просторную полянку, окруженную густым можжевельником.

Посреди поляны высился огромный древний дуб. Нижние ветви его простирались над землей, словно зеленый полог. Дуб этот был выше всех деревьев. Казалось, будто поляна только оттого и пуста, что ни одна елочка, ни одна березка или осинка не решаются приблизиться к этому сумрачному лесному великану.

— Ну вот, — с облегчением произнес Митя, снимая с плеч небольшой мешок, где у него были припасы. — Здесь можно и отдохнуть… Будем костер разводить?

Все радостно закричали. И вскоре веселое озорное пламя заплясало на сваленном горкой сушняке.

Митя, с тревогой посмотрев на небо, сказал, что нужно торопиться. По небу мчались угрюмые лохматые облака. Они пытались заволочь солнце. Поднялся ветер, и могучий дуб грозно зашумел, закачал ветвями, то ли сердясь, то ли закутываясь, как в шубу, в свою густую листву.

Митя затоптал костер и надел свой заметно похудевший мешок. Он был опустошен возле костра, потому что в его золе мы пекли картошку.

— Пошли.

Мы двинулись дальше. Пришлось кружить среди кустов и деревьев, кое-где идти низко нагнувшись, а иной раз перебираться через поваленные гнилые стволы. Внезапно деревья расступились. Мы вышли на гребень глубокого оврага. Внизу, зажатая с двух сторон оползающими кручами, лежала узкая лощина. Тесной стеной стояли над обрывом косматые сумрачные ели. Их мохнатые лапы опускались до самой земли. Облака, закрывавшие солнце, превратились в угрюмые черные тучи, и, наверно, из-за этого лощина показалась мне бесконечно мрачной.

— Вот Волчий лог, — негромко произнес Митя.

Я вздрогнул. Так вот куда загнали фашистские каратели горсточку партизан. Вот где приняли герои последний бой… Холодок пробежал у меня по спине, словно промчался по кустам над оврагом холодный ветер — предвестник близкой грозы.

Лощина была открыта со всех сторон. Наверно, гитлеровцы засели наверху, на склоне в чаще… Затаились, изготовились. А потом… Потом хлестнули автоматные очереди по стволам деревьев, по веткам… Защелкали пули… Там, внизу, в лощине, метались люди… Им некуда было укрыться. У них оставалось два выхода — сдаться врагу или принять неравный жестокий бой… И они выбрали. Они приняли бой и погибли…

Молча стояли мы на гребне оврага и смотрели вниз. Неподвижно замерли высокие ели, как часовые в защитных шинелях и островерхих шлемах, скорбно опустив свои ветки, словно траурные знамена. Было тихо кругом. Даже птицы не пели, то ли чувствуя приближение грозы, то ли не смея нарушить печальную тишину этого страшного места.

По листве, по веткам внезапно словно хлестнуло пулеметной очередью. Простучало и стихло. Это из края огромной тучи, стремительно несшейся над лесом, пролились первые крупные капли приближающегося ливня.

Тайна Ивана Кузьмича

Мы с Женькой не знали, что делает у себя наверху странный жилец, Иван Кузьмич, чем он там занимается. До поры до времени это нас не очень-то интересовало. Женька ловил своих бабочек, я классифицировал их и почитывал «Шерлока Холмса».

Начавшийся еще в лесу дождь перепутал все наши планы. Правда, гроза, настигшая нас, прошла быстро. Но, проснувшись на следующее утро, я не увидел в проеме окна привычного солнца. По стеклам стекали унылые серые струйки. Дождь барабанил по крыше.

Из-за дождя мы были вынуждены сиднем сидеть дома. Непромокаемых плащей у нас не было, а без них какое же гулянье?

— Ничего, Серега, — неунывающим голосом произнес Женька. — Надо же нашей коллекцией как следует заняться. Посмотрим, что мы за это время наловили.

После завтрака мы уселись за стол в зале и взялись за дело. Но ясно, что долго сидеть за столом мы не могли. Как-то незаметно для себя принимались прыгать, визжать и поднимали суматошную возню. И всегда, едва мы останавливались, чтобы перевести дух, становилось слышно, как наверху раздраженно расхаживает по своей каморке Иван Кузьмич.

Тетя Даша осуждающе качала головой. Мы конфузились и снова усаживались за стол, уныло поглядывая на окна, за которыми, не переставая, моросил дождь. Но проходило некоторое время, и мы опять затевали потасовку с хохотом, визгом и громкими криками. И опять наверху раздавались торопливые шаги, словно жилец там бегал по комнате из угла в угол.

Тогда тетя Даша придумала. Увидав, что мы от безделья начинаем ерзать на стульях, она давала нам какое-нибудь задание — нащепать лучины для таганка, начистить картошки к обеду или вымыть посуду, оставшуюся от завтрака.