– - Это моя запасная ночная сорочка, – шепотом сказала Анжела.

– - Почему именно твоя?

– - Ну, ты же видишь вышивку. «А» значит Ангела.

– - Ничего это не значит. Ни ты, ни я понятия не имеем, как выглядит местный алфавит. Вполне может быть, что именно эта буква не «А», а «О».

После некоторое паузы сестрица вздохнула и тоскливо признала:

– - Вот это мы с тобой вляпались…

Спорить я не стала: действительно вляпались. И принялась потрошить сундук дальше. Нашлись три клубка тонких шерстяных чулок, явно ручная вязка, а одни даже ношеные и не слишком хорошо пахнущие. Странно, что их засунули в чистую одежду.

Два платья из грубой шерстяной ткани, жесткой и с непропрядами, непривычного покроя: со шнуровкой на боках и узкой кружевной рюшкой, окантовывающей горловину. Кружево было из довольно толстой нити и больше напоминало тесьму, чем искусную работу мастера.

Три непонятных штуки. Совсем легкие платьица длиной чуть ниже колена и с коротким рукавом. То ли это летние платья, то ли сорочки, мы так и не разобрались. Для платья ткань уж больно прозрачная, для сорочки непонятно зачем пришиты рукава до локтя. Несколько отрезов плотной льняной ткани, возможно, полотенца. Серый фартук с широкими лямками и большими карманами.

Потом нашелся сверток, в котором обнаружились: большая расческа с редкими деревянными зубцами, аккуратные ножнички, палочка с намотанными на нее нитками трех цветов, в которую были воткнуты две иглы, и кусок сероватого мыла, почти без запаха.

Дальше, под слоем большого цветастого отреза ткани пошли вещи поинтереснее. Еще одни чулки. В этот раз тонкие, мягкие и совершенно новенькие. Самое странное – не вязаные, а сшитые из какой-то ткани.

Платье из очень толстого и рыхлого бархата малинового цвета. У него был достаточно глубокий вырез, а юбка раза в два шире, чем на предыдущих туалетах. Еще одно платье, похожее по крою на бархатное, но из сильно мятого атласа и оранжевого цвета. И только на самом дне, завернутое в толстый старушечий шерстяной платок, изрядно поеденный молью, нашлось то, что мы искали – зеркало.

Анжелка немедленно выхватила его у меня из рук и уселась за стол рассматривать себя. А я достала из сундука остатки: холщевый мешок с двумя парами туфель. Одни ношеные, вторые совсем новые. Но обе пары абсолютно одинаковой модели. Это было подобие неуклюжих балеток с тупым носком и каблуком сантиметра полтора.

И еще два маленьких атласных мешочка, в одном их которых нашлась кучка медных или бронзовых шпилек и заколок со всякими там украшениями, а во втором, который был потяжелее, – монеты и украшения.

Подскочившая ко мне Анжела выхватила у меня оба мешочка и вытряхнула их на стол. Добыча была весьма скромна. Несколько очень простеньких серебряных колечек с мутноватыми круглыми камешками, две пары таких же сережек и богатый золотой кулон довольно искусной работы. Плюсом несколько спутанных в комок цепочек. Только одна из них была золотой. Сестра с некоторой брезгливостью рассматривала содержимое:

– - Это что?! Это все мое имущество?!

– - Да откуда я знаю, Анжела… тьфу ты… Ангела? В любом случае, сейчас мы брать ничего не будем, аккуратно уберем все в мешочки и сложим назад.

– - А давай посмотри, что у тебя лежит? Ну, давай посмотрим! Нечестно же, мое все выпотрошили…

Спорить с ней я не стала, проще было согласиться. Во втором отделе сундука лежал примерно такой же набор вещей, только вместо золотого кулона с цепочкой была пара сережек. Серьги были из того же комплекта, что и у Анжелы, и точно так же украшены небольшими гранеными камешками бирюзового цвета.

Я уже упаковывала имущество назад, когда сестрица растерянно спросила:

– Оль, а трусов там что, совсем нет?!

Глава 8

Утром нас подняли еще затемно. В окно не пробивалось ни лучика свете. Анжела, очевидно, по старой привычке, начала было лягаться, потягиваться и ныть:

– - Отстаньте от меня все-е-е… я спать хочу-у-у!

Однако нытье ее не увенчалось успехом. Женщина, которая звала нас барышнями и обслуживала, повела себя совсем не так, как тихие и верные служанки в дамских романах. Она резко сдернула одеяло с меня и сестры, ловко задрала ей сорочку и отвесила звонкий шлепок по голой заднице. Этот шлепок заставил и меня, уже сидящую на постели, быстренько протереть глаза. А мгновенно заткнувшаяся сестрица лихо вскочила с кровати.

– - Это еще что за капризы, барышня Ангела?! Чай не в королевских хоромах воспитывались. Неужто вам монахини этакое дозволяли? Или вы что, промеж себя порешали, что батюшка помер и на вас теперь управы нет? – старуха строго глянула на меня и притихшую Анжелку и, поджав губы, осуждающе покачала головой. – Вот как приедем, я госпоже баронессе-то все обскажу! Вздумали над старой Луизой шутки шутить, – укоризненно добавила она. И скомандовала: – Быстро собирайтесь, не то голодные весь день будете.