Впрочем, последнее соображение, возможно, пришло мне в голову позднее. Вероятнее всего, после нашей второй встречи в Вюнсдорфе. А в тот момент, когда это изречение только родилось, я не видел в нем никаких изъянов, ни явных, ни скрытых. Таким красивым — сплошь благородной чеканки — оно и остается в моей памяти.

Такое же сильное впечатление оно производит и на старшего лейтенанта. Он смотрит на своего бывшего командира откровенно влюбленными глазами.

— Товарищ гвардии полковник, разрешите тогда помочь им? — спрашивает он.

— Ну, помоги…

Кружков обращается ко мне:

— Давай, лейтенант, сменю!

Но я уже немного передохнул и готов идти дальше. Показываю головой на Яхина:

— Нет, лучше его.

— Отдохни, ефрейтор!

Яхин послушно уступает старшему лейтенанту свое место. Оказывается, ему надо бежать к машине. Он придумал, как сократить расстояние. Все очень просто. Если проехать над окопом, а затем все время давать задний ход, то можно подогнать «санитарку» еще метров на сорок. А для нас это не так уж и мало…

— Что ж, попробуй, — разрешаю я.

Яхин поднимается на дорогу и, отчаянно лавируя между идущими машинами, перебегает на ту сторону…

У нас тоже дела идут веселее. Старший лейтенант старается вовсю.

Полковник сверху нахваливает нас:

— Добре… Добре… Так темп держать!

Я вижу, что Кружков так же, как и я, хочет в один прием добраться до машины. И это нам почти удается: за все время мы отдыхаем всего два или три раза.

А Яхин тоже выполнил задуманное. Но подогнать «санитарку» на полсотню метров — еще не все. Ее отделяют от нас несколько рядов непрерывно движущейся техники.

Мы видим маленькую фигурку Яхина, которая то появляется, то исчезает на той стороне. Он бегает вдоль дороги, высматривая для нас просвет между машинами. Но какая польза от его подсказки, если нам все равно не поспеть за ним?

А он досадует на нас. Его злит наша неповоротливость и наша непонятливость, как он считает…

Но у старшего лейтенанта свой план. Он пропускает огромную колонну автомашин с боеприпасами. Несмотря на то что полковник продолжает сердито поторапливать нас, мы терпеливо дожидаемся, пока проедет мотопехота. И только когда появляются громыхающие коробки тяжелых танков, Кружков говорит мне:

— Пора!

Подхватив полковника, мы бросаемся через дорогу… С переднего танка замечают нас и сбавляют ход… Следующее препятствие — бронетранспортер. Но и он вскоре остается позади… Так, совершая броски от одного ряда машин к другому, мы за какую-то минуту оказываемся на той стороне.

— В темпе!.. В темпе!.. — продолжает подгонять нас и себя полковник.

Из фургона «санитарки» выглядывают наши раненые и больной. Они несколько возбуждены и озабочены предстоящим подселением: был бы это свой брат солдат или, куда бы еще ни шло, младший офицер, а то полковник!

Но они напрасно беспокоятся. Поколебавшись, я принимаю решение: полковник есть полковник, и место его в кабине…

У подножки он отпускает наши плечи и хватается обеими руками за дверцу.

— Ну, все… Теперь я сам!

Но сказать легче, чем самому взобраться на подножку. К счастью, мы рядом и вовремя приходим на помощь.

Кабину он заполняет собой почти всю. Яхин выглядывает откуда-то из-под его локтя.

— Поехали! — говорит раненый шоферу.

И тот, даже не поглядев, сел я или нет, рванул с места!

Я едва успеваю вскочить на подножку.

Мы выезжаем на дорогу и занимаем место между двумя трофейными итальянскими грузовиками.

Я держусь обеими руками за дверцу с опущенным стеклом.

Хотя нас разделяет всего несколько сантиметров, полковник совершенно не обращает на меня внимания: как будто на подножке никого нет…

— А нельзя ли побыстрее? — вдруг обращается полковник к Яхину.

Я вижу, что им с новой силой овладевает нетерпение… Но как «побыстрее»? Обгонять идущие впереди машины? Это невозможно. Справа от нас бесконечный кювет и траншеи с окопами, а слева половодье машин, направляющихся навстречу — к передовой. Некоторые из них проходят так близко, что едва не задевают нас бортами. Узенький коридор, в который мы зажаты с обеих сторон, не дает нам возможности не только обогнать кого-то, но и вообще проявить даже малейшую самостоятельность.

И все же иногда, очень редко, чаще всего на стыке колонн, когда интервалы немного увеличиваются, можно обогнать одну, от силы две машины.

Первая же попытка объехать трофейный грузовик кончается у Яхина неудачей. Дело в том, что точно такой же обгон предпринимает машина из встречного потока. Но она несколько опережает нас, и мы вынуждены снова пристроиться в хвост грузовику.

Яхину ничего не остается, как помахать кулачком вслед своему более удачливому сопернику.

Новая возможность попытать счастья появляется только через четверть часа. На этот раз Яхин не зевает. Ему удается обогнать грузовик и идущую перед ним легковушку. Конечно, пара десятков метров — успех не ахти какой. Но даже такая малость поднимает у полковника настроение: начало положено! А может быть, тут капелька азарта? Ведь невозможно участвовать в подобного рода обгонах и не загореться чисто спортивным интересом.