— Ты что, дальше его искать не собираешься?

— Ну что ты! Как говорил один мой знакомый: «Рази можно? Мундир обязыват!» Жди звонка. Адью!..

Отсекр, который слышал только мои вопросы, сделал вид, что, несмотря ни на что, обеспокоен судьбой сослуживца:

— Что с ним?

— Спросите, Виктор Алексеевич, что-нибудь полегче, — ответил я.

Отсекр не без укора покачал головой и вышел из моего кабинета…

И вдруг меня как током ударило. А что, если Макаров уже дома? Ведь прошло добрых два часа, как Зина ушла к себе. Вот будет водевиль, если позвонит Силантьев и с обычным своим ехидством скажет: «Слышишь, Шнырек, ты бываешь когда-нибудь на квартирах у своих подчиненных? Нет? Ай-ай-ай, как нехорошо! Не поленись, зайди в одну из квартирок в доме напротив! Сделай милость!» Юрка — мастак на такие нокауты.

Так что лучше, пока не поздно, сходить проверить…

Первый непорядок: дверь не заперта. Заходи кто хочешь. Второй: из большой комнаты доносятся сердитый Зинин голос и детский плач во всех диапазонах — от хныканья до рыдания. Явно Макарова нет. Иначе она воевала бы с ним, а не с детьми.

Плакали все трое. Но основную партию вел старший, семилетний Гошка. Рыдая, он то и дело восклицал:

— Папки нет!.. Папка пропал!

— Слышишь? — кивком головы показала мне на него Зина, пеленавшая Ниночку. Это у нее получилось как напоминание о несчастных «сиротках».

— Слышу, слышу, — пробурчал я.

— Ну, узнал что-нибудь?

— Вся милиция поставлена на ноги. Во главе с Юрой Силантьевым.

— Ну и что он? — Ее большие карие глаза блеснули нездоровым интересом: наверно, она считала, что Юрка до сих пор по ней сохнет.

— Рад до пят, что наконец дело ему нашли.

— Да перестань жилы из меня тянуть! — набросилась она на Гошку.

Тут захныкал средний, пятилетний Бориска:

— Папки нет!.. Папка плопал!..

Зина не выдержала:

— Да пропади он пропадом, макрорус несчастный! — и выбежала из комнаты.

— Не хочу моклоус! — с ходу переключился Бориска.

— Ну, хватит плакать, ребята! — сказал я обоим макаровским чадам. — Никуда ваш папка не денется! Скоро придет!

— Не придет! — проплакнул Гошка.

— Почему это не придет?

— Мамка его домой не пустит!

— Не пустит, — плача поддакнул брату Бориска.

— И не пущу! — сказала вошедшая Зина. — Пусть катится туда, откуда пришел!

Мальчишки дружно заревели.

— Ох, господи! — воскликнула Зина. — Если вы сейчас же не прекратите выть, я тоже уйду и никогда больше не приду!

Оба мгновенно перестали плакать. Только шмыгали носами.

— Н-да! — произнес я.

— Что «н-да»? — резко обернулась она ко мне. — Думаешь, меня все это устраивает? — и сокрушенно добавила: — Если бы ты знал, Шнырек, как я устала от всего.

Что я мог ответить на это? И тут, очень кстати, я услышал тонкий голос нашей редакционной курьерши, тети Тани:

— Петр Петрович! Город!..

— Я зайду еще! — пообещал я Зине…

Так и есть — Силантьев!

— Где бегаешь? — проворчал он.

— Да тут дела всякие… Ну что?

— Ты можешь сейчас приехать ко мне?

— Да. Где он?

— По полученным сведениям, топает пешком в Москву.

— Как пешком в Москву?

— А чего тут удивительного? Ходят же некоторые пешком вокруг света?

— Зачем в Москву? И зачем пешком?

— Вот это ты у него сам спросишь.

— Слушай, Юра, — меня снова начала брать злость на моего зама, — главное мы узнали. Он жив-здоров. А так — человек в отпуске. Может топать куда угодно. Хоть в Москву, хоть в Ташкент. И мне неясно, зачем я тебе срочно понадобился?

— Видишь ли, в последний раз его видели сегодня утром. Потом он как сквозь землю провалился.

— Ну, с ним, я вижу, мы не соскучимся.

— А я о чем говорю? Так что давай приезжай. Съездим, посмотрим. Далеко он уйти не мог. Я со своим начальством договорился. До завтра меня отпускают.

— Никак не могу. Мне надо газету подписывать.

— Неладно получается, товарищ главный редактор! Втравили меня в эту историю, а сами в кусты?

— Послушай, Юра. Я одного не понимаю: зачем это нам? Мне, тебе? Ну, я скажу Зине, что он жив-здоров, идет в Москву пешком. И все. Еще не хватало, чтобы я гонялся за ним по дорогам. Достаточно я здесь из-за него побегал.

— Все сказал?

— Все.

— Так слушай. Я никогда никакого дела не бросал на полпути. Если хочешь — поедем вместе. Нет — поеду один… Ну, так как же?

Юрий обидчив и самолюбив. В конце концов, ничего страшного не случится, если номер подпишет Виктор Алексеевич. В чем в чем, а в этом на него можно полностью положиться. И я пошел на попятный.

— К утру вернемся?

— А как же! У меня со своим начальством отношения серьезные!

— Ну хорошо.

— Так жду к двум в Управлении…