И вдруг я увидел Орла и Бута. Вместе с солдатами они катили к воде бревна. Остальные санитары, очевидно, были где-то поблизости. То, что их еще не угнали, наполовину облегчало нашу задачу.

— Ось погляньте: товарищ лейтенант и товарищ старшина! — воскликнул Бут.

В то же мгновение неизвестно откуда выскочили Дураченко, Панько и Задонский.

В первую минуту, когда я увидел своих санитаров, я еще собирался разыскать генерала и попросить его вернуть их. Это было бы по-деловому и разумно. Но, осмотревшись, я отметил про себя, что по соседству не было не только генерала, но и вообще офицеров, и неожиданно решил: а может быть, обойдется и так? В конце концов, все шестеро — мои санитары, и, пока я командир санитарного взвода, назначенный на эту должность начсанармом, они обязаны подчиняться мне и никому больше. Мало ли что придет в голову первому попавшемуся генералу? Если ему охота забрать у меня санитаров, пусть сперва свяжется с начсанармом!

И я, пораженный собственной дерзостью, крикнул санитарам:

— А ну, живо — в санчасть!

Первым, весело, не раздумывая, рванулся вверх Панько. За ним двинулись, озираясь, Дураченко, Бут и Задонский. Один Орел в нерешительности топтался на месте.

— Товарищ лейтенант, как бы вам не попало! — предупредил он.

— Ничего, — ответил я. — Двум смертям не бывать, а одной не миновать! Быстро наверх!

Но Орел все равно не побежал, а пошел своим обычным крупным шагом.

— А Козулин? — спохватился старшина.

Пришлось обегать чуть ли не весь берег, пока наконец мы не наткнулись на последнего из наших санитаров. Вдвоем с каким-то ефрейтором, который покрикивал на него, он подтаскивал к причалу огромную бухту пенькового каната.

— Козулин! Ждать не будем! — заорал я так, словно виноват был он, а не ефрейтор, не отпускавший его.

Козулин опустил бухту на землю и побежал догонять отделение.

Но как мы ни спешили, далеко нам уйти не удалось. За косогором успел скрыться один Панько.

Меня догнал чей-то возглас:

— Товарищ командир! Вернитесь!

Я ускорил шаг. Конечно, это было чистое мальчишество. Словно там, за бугром, мы становились недосягаемы для начальства.

— Товарищ командир! Я прошу вас вернуться! — повторил тот же голос.

Я опомнился. Остановился, обернулся.

— Да, да, вы! — подтвердил незнакомый офицер в короткой плащ-палатке.

Я повернул назад. Расстояние между нами быстро сокращалось. Меня поджидали внимательные глаза на одутловатом небритом лице.

И вдруг чей-то громкий выкрик:

— Ложись!

Мина разорвалась, когда мы с офицером в плащ-палатке лежали нос к носу в широкой промоине. Над нами просвистели осколки. Вторая мина шлепнулась в воду. Третья упала за кустом ракитника.

Офицер застонал.

— Что с вами? — спросил я.

— Я ранен…

— Куда?

— Кажется, в ногу…

— Покажите. Я командир санитарного взвода… — Я подполз к ногам раненого. Поднатужился, снял с него сапог. Чуть выше лодыжки зияла глубокая, сочившаяся кровью рана. Лежа на боку, я наложил повязку.

Когда ему стало легче, он спросил:

— Скажите, лейтенант, кто вам разрешил забрать людей?

Я рывком поднялся на колени и, позабыв о продолжавшемся обстреле, одним духом выложил ему все: и что они — мои санитары… и что их забрали у меня, не поставив в известность начсанарма… и что есть приказ командующего армией о бесперебойном медицинском обслуживании переправ…

— Все бы ничего, — проговорил офицер. — Да вот только забрал их у вас и передал мне сам командующий.

— Как?!

Я так и остался стоять с открытым от удивления ртом, пока новая мина не заставила меня опять растянуться в промоине…

После истории с неожиданным уводом и счастливым возвращением санитаров я дал себе слово: больше никогда, ни при каких обстоятельствах не отлучаться с переправы.

Поэтому-то термосы с горячей пищей повез на тот берег старшина, хотя до дневного обстрела туда собирался я — меня очень беспокоило, справлялись ли со своими обязанностями Сперанский и его отделение.

И как хорошо, что не поехал. Ровно через час после отъезда Саенкова на нашем берегу начали рваться вражеские снаряды. Они падали в такой близости от причалов, от паромов, что на некоторое время приостановилась погрузка боевой техники. И опять было несколько раненых. В том числе — тяжело.

Оказав всем им первую помощь, я побежал искать попутную машину. Плечо мне непривычно оттягивал автомат, ставший всего полчаса назад моим личным оружием, — его оставил на пароме кто-то из раненых.

Дороги были забиты машинами. Большинство их стояло, дожидаясь своей очереди на паром. Меня же интересовали другие, которые, доставив на берег военные грузы, возвращались обратно.