— Командир, я вам мороженое купил.

— Очень хорошо. Спасибо!

Я взял рожок.

— Сливош-ш-шное… — раздалось у меня за ухом.

Я глубоко вздохнул, и убрал руку за спину. Через мгновение мороженого у меня в руках уже не было. Мелкий засранец удивительно быстро восстановился после случайности с японскими пилотами. Я, честно говоря, думал, что он будет страдать подольше. Но, как мне смог объяснить Шнырька, его душа меняется вместе с моей. И уже как-то местная специфика Александра Галактионова на это наложилась. И что он вроде как всё ещё пацифист, но пацифист уже условный. И если, как он дословно выразился, «Еш-ш-шли Ш-ш-шандру будет угрожать опаш-ш-шношть, то Шнырька затащ-щ-щит, и ш-ш-штрадать долго не будет». Ну, на этом и порешили.

— Как там бравые воины степи поживают? — спросил я у Ашика.

— Да отлично поживают, — почему-то напрягся Ашик, и посмотрел в этот момент на Бурба.

— А почему ты на него смотришь? Бурбулис, там что-то не так?

— Да как тебе сказать… — тут уже замялся Бурб.

— Так, стопэ, мне вот не нравится ваше поведение. Давайте, что там происходит?

— Ну… степняки — ребята вольные, — осторожно начал Бурбулис, явно пытаясь подбирать слова, — но немного вороватые.

— Эй, мой народ не вороватый! Мой народ просто… Скучно ему, — когда Ашик волновался, у него прорезался акцент.

— Ну, и что твои скучающие соплеменники делают?

— Обычно мы ходим к соседям, и воруем у них лошадей и овец. Если получается, то женщин. Нет, мы их потом отдаём за выкуп, но всякое бывает, — Ашик посмотрел в пол, и тут же вскинулся. — Но женщин нет, не трогаем. Может быть, иногда овец съедаем.

— А ещё лошадей тоже едят! И бастурму делают! — добавил Бурбулис.

Ашик посмотрел на него с укоризненным видом — «И ты, Брут!»

— Ясно, так, а что конкретно натворили мои нынешние подданные? — спросил я.

— Ну, им стало совсем скучно, — осторожно начал Бурб, и замолк, глядя на меня в ожидании.

— Я понял. Они пошли воровать. И?

— Лошадей не нашли. Овец тоже.

— Ну, ясен пень, откуда овцы и лошади в Иркутске. А женщины?

— Бухич сказал, что если они тронут кого-то из местных, то он им глаз на жопу натянет.

— Молодец, Бухич, хвалю! — сказал я. — Ну, блин, Бурб, не тяни резину, и что дальше?

— В общем, не уходить же им с пустыми руками, — сказал Бурб, и снова замолчал.

— Да, блин, ты реально уже бесишь! Они кого-то украли?

— Украли…

— Кого?

— Гусей.

— Кого, блин?!

— Гусей!

Видно было, что Бурб еле сдерживается, и хочет заржать, глядя на Ашика.

— Трындец, дожились. Люди Галактионова воруют гусей!

Я внимательно посмотрел на Ашика.

— А ну-ка, парень, посмотри мне в глаза!

Ашик поднял глаза, немного испуганно.

— У тебя в последнее время никаких флешбэков не было? Дар целительства не открылся? Никого исцелить не захотелось? Ну, или, наоборот, понос там вызвать, всякие срачки и болячки?

— Нет, командир. С чего это ты… — испуганно сказал Ашик.

— Внимательно смотри на меня, и дай мне свою руку.

Я взял его руку, и залез внутрь. Да нет, точно местный житель. Никаких иномирных засланцев нет… Или правильно было бы сказать — засранцев? В любом случае, слава Кодексу, показалось.

— Гусей вернуть! — сказал я.

— Но… — Бурб поднял голову.

— Ну тех, кого не сожрали. За тех, кого сожрали, заплатить. Эти вороватые сволочи пусть отработают. И дальше, если надо что-то воровать, пусть не трогают соседей. Пусть идут воровать в Галактионовку или в Игнатовку.

— Так там их сразу прибьют, — сказал Бурб. — Там же семьи наших гвардейцев. Бабы у них тоже боевые.

— Вот, ты понял мою задумку. Короче, исполнять! Ну, а вновь размороженных поселим рядом с народом Ашика. Я со старостами переговорил. Они сейчас уже новые срубы там клепают. И да, у размороженных воровать тоже ничего не надо. Ты понял? — я посмотрел на Ашика.

— Да, понял, я понял, — опять опустил глаза Ашик.

Короче, занимайтесь! Вернусь с Арктики, проверю!

— Александро, — остановил меня Бурб, когда я собирался уходить.

— Чего?

Бурб неуверенно повернулся к Ашику.

— Кыш отсюда!

— Я будущий хан, мне нельзя «кыш», — возмутился парень.

— А подсрачник можно? — поинтересовался Бурб.

Ашик что-то пробурчал невнятное, и отошёл в сторону.

— Я по поводу Арктики. Может, всё-таки возьмёшь меня с собой?

— Да… ё-моё! Что ты, как маленький? Я тебе один раз сказал, что нет! Разберусь сам. Не переживай, дружище.

Я увидел, как сразу изменилось его лицо, и стало расстроенным.