– Да, - он понял, что я его прощаю.

– Кирстен, только навещать будет Софью и только при тебе. А как разродишься, поправишься, возьму с собой, - он улыбнулся, напомнив мне юного Вальдемара.

Я испуганно на него посмотрела, только сейчас осознав, что жду четвертого своего ребенка.

Ожидание ребенка в этот раз было тяжелым, я постоянно чувствовала себя плохо. Мне было очень тяжело. Весна, а за ней лето принесли мне только тревогу. Всё было не так, как в предыдущие три раза. Моё настроение и самочувствие менялось по десять раз на дню.

Мне то хотелось пить, то есть. И я сильно поправилась в теле, чего не было в предыдущие разы. Выросший живот, а в этот раз он был очень большим, с трудом мне давал ходить. Осматривающая меня старая повитуха, только качала головой и вздыхала.

Мне было страшно, казалось. что у меня не хватит сил разродиться. А потому незадолго до родов, я сама посчитала срок, от последней нашей ночи с Вальдемаром, что случилась перед его уходом из Роскилле на совет в Зеландию. И поняла, что моему четвертому дитя, выпал срок появиться в первый зимний месяц, ближе к Рождеству Христову.

В исчислении срока помогли книги, что я с интересом не переставала читать. Теперь уже Абсолон, зная меня он при любой возможности расширял свою библиотеку. Он делился ей со мной, и в ней встречались не только книги на библейские мотивы. Были и трактаты о врачевании, привезенные из Византии и её столицы Царьграде, так её именовали на моей родине.

Одна из книг, была рукописной и принадлежала руке моей соотечественнице в крещении Епраксии, или как её называли в княжеском киевском родном доме Добродея. Она была выдана замуж за наследника византийского престола Алексея[1].

Сей труд написан на греческом языке и носит название «Алимма», что означает «Мази». Это первый в мире медицинский труд, написанный женщиной.

[1]В далеком Царьграде княжну Добродея-Зоя стали называть Евпраксией (это был буквальный перевод с русского: «еупраксос» по-гречески — «добродеяние»). Она дочь великого князя киевского Мстислава Владимировича и шведской принцессы Христины, внучка Владимира Мономаха и шведского короля Инге I Старого. При коронации ее нарекли и вторым именем — Зоя, что означает «жизнь»: византийский двор надеялся, что русская княжна даст жизнь долгожданному наследнику императорского престола. Однако детей у Евпраксии-Зои долго не было. Дни свои она проводила в обществе принцессы Анны Комнины, известной византийской хористки, написавшей биографию своего отца, и ее приближенной, вельможной дамы по имени Ирина, покровительствовавшей ученым и интересовавшейся историей. Общение с этими образованными женщинами наложило отпечаток и на круг пристрастий Евпраксии-Зои, увлекшейся историей медицины.

ГЛАВА 39 СЫН

Дания, Роскилле 1162 -1163 год

Приближалось Рождество, подходил срок появиться на свет моему четвертому ребёнку. От тяжести я почти не выходила из дома весь последний месяц. Хорошо хоть Эрна мне помогала с детьми, Оск забегала изредка. Свадьбу Арса и Оск справили ещё по осени, и сейчас они жили в отдельном доме, недалеко от нашего с Вальдемаром.

К моему удивлению муж надолго не отлучался из дома, только на два или три дня. Я уж подумала он внял моим просьбам, но всё развеял разговор с Оск.

– Ты сегодня улыбаешься, хозяйка? Как я рада, что ты весела, - с улыбкой произнесла она смотря на меня.

– Муж сегодня вернулся, всего два дня его не было. Одной мне плохо и страшно, а вот он вернулся и мне радость. Он изменился, прислушался к моим словам, - отвечала я ей.

– Да-да, Арс сказал, что он ждет сына, так повитуха напророчила.

– Сына?
– я немного нахмурилась.

– Сына, да все уж знают, хочет сразу его на руки взять и именем наречь.

У меня сошла с лица улыбка. Вот значит отчего он так внимателен ко мне, вот значит почему дом надолго не оставляет. Все надежды на тепло в отношениях с мужем вновь пропали.

После того, как ушла Оск я долго сидела задумавшись. Что же мне оставалось, только принять мужа таким как он есть. Нужно свыкнуться, искать радость в детях, и возможно надеждах на лучшее впереди. В последних своих мыслях, мне стало понятно, что теперь я будто и не я. Будто уж нет той Соньки, нет Софьи. Осталась лишь Софья, королева и жена короля Вальдемара.

Минуло Рождество[1], наступил второй зимний месяц, я уж думала, что ошиблась со сроками рождения. Но в первые дни месяца, ребенок дал о себе знать.

Всё было не так как с моими дочками. Боли были не сильные, но очень выматывающие. Два дня я мучилась, ожидая разрешения от бремени, на третий день когда силы стали покидать меня и голос мой охрип, повитуха в испуге уж не знала, что и делать.

Что сподвигло Магнуса ещё перед моими родами, отправиться за тем же лекарем, что лечил меня во время моей болезни не знаю. До того во время появления на свет моих дочерей он не делал такого. Но а в этот раз, может предчувствовал, может видел насколько мне тяжело, насколько я не поворотлива.