– Дай денег. Денег дай. Ну дай. Давай деньги быстро.

Эта несложная мантра в её исполнении, как ни странно, сработала железно. Игнат сам не понял, как расстегнул спецовку и, вытащив из потайного кармана кошелёк, открыл отделение с купюрами. За его спиной от досады зарычала Ольга.

– Сколько дать? – спросил Игнат у попрошайки.

Та победно улыбнулась и нагло сказала:

– Давай сколько не жалко!

– Так бы сразу и сказала, – Игнат закрыл отделение с купюрами и высыпал из бокового отделения мелочь.

– Всё забирай, ничего не жалко, – он сунул в ладонь ошарашенной цыганке дюжину монет.

Тут главная бабка с диким воплем «Кало шеро!» огрела молодую соплеменницу клюкой по голове.

Та жалобно заголосила. Остальные цыганки перешли на брань. Схватив молодую, они потащили её к подземному переходу. Последней ретировалась бабка – она направила на Игната клюку и стала делать её какие-то пасы:

– Берото! Розмар те окхам!

Игнат почувствовал лёгкую дурноту – явно, это были не пустые угрозы.

Но вот и бабка уковыляла догонять своих, табор исчез в подземном переходе – цыганки возвращались в свою резервацию, или что там у них. Принципы работы Бесобора опять оставляли больше вопросов чем ответов.

Игнат посмотрел, как дела у священников. Те, в отдалении, обрабатывали патруль. Судя по всему, стыдили. Полицейские уже не знали, куда себя девать. Теперь, когда арканы с них слетели, они и сами не понимали, зачем помогали цыганкам. На Ольге же не было лица.

– Притомилась я, – ответила она на немой вопрос. – Всю ману потратила на этих. Доведи меня до машины. Сама не смогу.

Когда ехали назад, рядом с Игнатом сидела Ольга и держала наготове открытый пластиковый пакет.

Остальные посматривали на новичка странно, словно ждали чего-то нехорошего, а оно так и не наступало.

Как зашли на базу, Игнат первым делом направился к холодильнику, но там всё было незнакомое, и он не знал, что можно брать, а что нет.

– Чего ищешь? – спросила Ольга.

– Жрать охота – караул. Есть чего?

– Колдуны есть вчерашние. Я их правда сожгла немного. Разогреть?

– Холодными съем, – махнул рукой Игнат.

Пока он наворачивал, весь состав ячейки сидел и смотрел.

– Ещё есть чего? – спросил Игнат, прикончив тарелку колдунов.

– Ведьмин студень, – сказала Ольга.

– Чего?

– Холодец по собственному рецепту.

– Из других ведьм что ли?

– Не знаю. Мясо с рынка.

– Ну давай.

Доедая очередную тарелку, Игнат наконец отвлёкся от еды и скосился на остальных:

– Чего смотрите?

– Как самочувствие, Игнатушка? – спросил иерей.

– Кажется, наелся. У меня от вашего экзоскелета аппетит зверский – такую тяжесть на себе таскаю.

– Вообще-то, на тебе сейчас дюжина цыганских проклятий, – сказала Ольга.

– Да? А мне норм.

– Я после первой встречи с их табором три дня хворал, – поделился отец Борис. – Из всех щелей хлестало… Только молитвы святым угодникам и спасли, да угля активированного пять пачек.

– Там бабка у них была – она меня наколдовывала… – рассудил Игнат. – Я прямо чувствовал – щёлк, щёлк, щёлк. Неприятно было, будто в меня какашками сухими кидают. Только у неё, похоже, бросок слабый.

– На лицо полный иммунитет к ментальной магии, – озвучила свой вывод Ольга. – Моя площадная не работает. Их прицельная – тоже.

– Да, случай беспрецедентный, – с серьёзным лицом кивнул старик. – Такая способность может быть как великим благом, так и нести в себе серьёзную угрозу. Нужно доложить в епархию.

Отец Антоний повернулся к здоровяку и сказал:

– Отвезёшь меня к матушке Евгении?

– Сейчас прямо?

– Нечего тянуть, Боря.

– Может завтра?

– Завтра ей и без меня доложат, – со скрытым ожесточением ответил старик.

– Кто интересно, – буркнул в ответ протодиакон, но пошёл готовить мотоцикл. У него на такой случай был «урал» с коляской. Через пять минут оба священника уже сидели на мотоцикле, в шлемах. На здоровяке, поверх подрясника, была одета косуха со стилизованной надписью «Сыны епархии» на спине. Когда они уехали, Ольга позвала Игнатия в свою комнату – поучить жаргону электриков.

– Денег для тебя просить поехал, – объяснила ведьма. – Дед Антон раз в месяц туда ездит. Уж не знаю, что с ним там делают, только потом у него ещё два дня сердце шалит.