Вдоль гребня тянулась полоса лесной посадки, которая делила плато на две части и закрывала всю ее правую половину, обращенную к Калужино.

С наблюдательного пункта не было видно ни трех южных курганов, ни того, что делалось там.

Влево, метрах в двухстах, начиналась глубокая и широкая балка, поросшая кустарником. Она тянулась в сторону противника.

– Где ваш стык?
– спросил я у Буслаева и у командира полка.

– У балки, - показал мне рукой Буслаев.

– Разрыв между флангами есть?

– Есть, небольшой.

– А где батальон Переверстова?
– обратился я к командиру полка.

– Не знаю. У меня его нет, - неуверенно ответил он и посмотрел на Буслаева.

– О каком батальоне вы спрашиваете?
– переспросил Буслаев.

– О том, который выдвинулся сюда ночью для обеспечения стыка.

– Я о нем ничего не знаю, - сказал Буслаев.

– А вы ночью ничего не слышали?
– спросил я у офицеров.

– Да нет как будто, - ответили они, посматривая друг на друга.

– Перед рассветом вот тут, в балке, вспыхнула было стрельба, но она быстро прекратилась, - вспомнил командир полка.
– Там действовала наша разведка, И я этой стрельбе не придал значения,

После разговора с командиром полка и Буслаевым у меня зародилось сомнение - выслал ли на самом деле командир дивизии Переверстова или только доложил мне об этом? Выяснить надо было у генерала Иванова.

Подтвердив командиру полка и Буслаеву их задачи - во что бы то ни стало удерживать занимаемый рубеж, я уехал.

Вскоре противник предпринял новую атаку. Теперь его главный удар перемостился на север, на Днепровокаменку, откуда я только что прибыл. Вновь загрохотало, и все плато заволоклось облаком разрывов, дыма и пыли.

На этот раз противнику удалось смять передний край, очистить северную часть гребня с двумя курганами и выйти на перегиб, где начинался скат к Днепровокаменке. Несколько "тигров" прорвалось на окраину населенного пункта, и только заградительный огонь артиллерии, в том числе и гаубичных батарей, спешно выдвинутых на прямую наводку, вынудил их отойти обратно. Вражеская пехота, ослабленная большими потерями, особой активности не проявила и поддержать прорыв своих танков не смогла.

И все-таки над нами нависла страшная угроза. От мысли, что противник может сбросить нас с бугров, прорваться к плавням и сорвать замыслы нашего командования, сжималось сердце. Этого нельзя было допустить.

Вечером, попросив у Даниленко выслать в Днепровокаменку его резерв сто человек учебного батальона, я выехал вместе с Муфелем на НП Иванова. Надо было принимать срочные меры.

Гвардейская воздушнодесантная дивизия Иванова к концу дня оказалась в очень тяжелом положении. Почти вся ее пехота осталась на гребне, захваченном противником. Часть людей погибла там, часть продолжала бороться в небольших опорных пунктах вокруг курганов.

Натиск сдерживался теперь артиллеристами, связистами, саперами и офицерами штабов. Передний край проходил по скатам гребня на непосредственных подступах к Калужино и Днепровокаменке.

С наступлением темноты надо было если не восстановить, то хотя бы улучшить свое положение, привести оставшиеся подразделения в порядок, усилить их и наладить управление.

Генерала Иванова мы с Муфелем застали в песчаном карьере на северной окраине Днепровокаменки. Он настолько был подавлен неуспехами, что я с трудом узнал его.

– Да, была дивизия и нет ее, - произнес он задумчиво.

– Ну, положение у вас не такое уж плохое, - пытаясь успокоить Иванова, сказал Муфель.
– Противник ведь не прорвался? А вашими артиллеристами мы просто восхищены - не люди, а золото.

– Да и не только артиллеристы!
– поддержал я своего командующего артиллерией.
– Прекрасно действовали стрелки и пулеметчики. За проявленную стойкость, мужество и отвагу передайте полкам мою благодарность.

– Спасибо!
– сразу оживился Иванов.
– Действительно, люди сегодня были крепче стали. Благодарность я передам!

– А что слышно о Переверстове?
– спросил я.

– Пропал и не можем найти, - развел Иванов руками.
– И куда он мог деваться? Не иголка - целый батальон, а найти не можем. Ума не приложу.

– А остальные комбаты живы?

– Командиры полков живы, а о комбатах сведений нет. Скоро должны подойти офицеры штаба с докладами.

На пути к дому, в котором жил Иванов, нас догнал майор Кравченко начальник оперативного отдела штаба дивизии. Он едва держался на ногах от усталости, но бодро доложил комдиву, что задание его выполнено.