Полоса приближалась. Впереди свой пробег закончил Мендель, сбрасывающий парашют перед освобождением полосы. Теперь и моя очередь пришла произвести посадку.

– 117й, дальний, 200, полосу вижу, к посадке готов, – доложил я, проверив включение фары.

– 117й, посадку разрешил, слева под 40, до 8 метров, – разрешил посадку руководитель полётами.

– 117го вижу, управляю, – вышел в эфир помощник руководителя на стартовом командном пункте у самой полосы.

Прошёл ближний. Самолёт болтало, но не критично. Выравниваю нос по осевой линии, а земля продолжает набегать. Посадочное положение принято. Осталось коснуться полосы и закончить этот полёт к дому. Касание!

– Задержи! – командует мне помощник руководителя, чтобы я повторно не отделялся.

Пробег по полосе был устойчивый, нос держался легко, не поддаваясь влиянию ветра. Мягко опускаю его. Самолёт всеми тремя стойками на осевой линии.

– Парашют… есть тормозной! – подсказал помощник, наблюдая за мной оранжевый купол на стропах.

– С прибытием, 117й! – громко и радостно поздравляет руководитель полётами меня, указывая маршрут дальнейшего руления.

– Спасибо! Соскучился! – весело отвечаю я, переводя сбившееся от полёта дыхание. – Полосу освободил.

Рулил медленно, поскольку нужно оказаться на центральной заправочной в определённое время. Встреча прибывших из Афганистана, как мне довелось узнать, теперь является обязательным мероприятием.

На стоянке перелетающих экипажей построение личного состава, флаги, много гражданских, среди которых и дети. Все встречают своих родных, возвращающихся с войны.

– Паша, не торопись выходить, – тихо в эфир говорит Марик.

– Отставить разговоры! – громко осаживает его Гнётов.

Мда, сейчас и правда Менделю будет не особо радостно. Однозначно среди этой толпы есть его настоящая семья, которая вполне могла узнать про роман на стороне. Может и Алёна Буянова тут как тут.

Выключил двигатель и стал отстёгиваться от подвесной системы. Одновременно смотрел по сторонам и заметил, что на аэродроме много новых самолётов, строящихся укрытий и строений. Расширение нашего полка налицо.

– Как долетели? – весело спросил молодой техник, которого я видел впервые на нашем аэродроме.

Низкого роста, губастый и с маленьким «пушком» волос под носом. Откуда только он появился? Наверное, мне непривычно, что не Дубок меня встречает после полёта.

– Всё хорошо. А ты… – решил спросить я у техника, но он меня опередил.

– Сержант Бубко, первая эскадрилья, – представился он, поднося руку к головному убору.

– Без гимнастики, брат, – сказал я, снял перчатку и протянул ему руку, которую он не торопился пожать.

– Это… у меня руки после циатима, – неуверенно сказал Бубко, спрыгивая со стремянки и пропуская меня из кабины.

– И что? Как будто у меня чистые, – улыбнулся я и, уже стоя напротив техника, снова протянул руку для приветствия.

– Ну, ладно, – радостно улыбнулся Бубко и поздоровался со мной. – Мне сказали, что я теперь ваш техник…

– Не ваш, а твой. А что с Елисеевичем? – спросил я.

– Не могу знать. Тут перевооружение идёт очень быстрыми темпами, – махнул рукой вдоль стоянки Бубко, где уже красовались и Су-25, и Су-17, и МиГ-23.

– Понятно. А нас на 29е пересадят, значит? – спросил я.

– Так точно. Мы уже успели переучиться. К нам сюда из Липецка и Подмосковья люди приезжали. Показывали, рассказывали, зачёты принимали… лояльно, конечно, – застеснялся Бубко.

– Это нормально. Тебя как звать-то? – спросил я, снимая шлем и расстёгивая противоперегрузочный костюм. – Имя, отчество?

– Венька Саныч я, – весело подпрыгнул сержант.

– Значит, так и будем общаться, Вениамин Александрович. Меня можешь звать Сергей Сергеевич или просто Сергеич, понял? – спросил я.

– Ага, Сергей Сергеевич, – закивал Бубко.

– Ладно, пойду на митинг, – похлопал я его по плечу и направился к перрону.

Пока мы вчетвером собрались, я выслушал длительную перепалку между Менделем и Барсовым. Как же Марик и не будет подкалывать нашего «бракодела» Пашу?!

– Слушай, так как теперь ты будешь их посещать? Надо большой дом строить и каждой комнату отводить, – предлагал решение сложившейся проблемы Марк. – Ну, на Востоке это нормально – многожёнство.

С нашей зарплатой – сомневаюсь. Хотя, лётный состав в денежном отношении не сильно обделён. Я вспомнил, что за Афган у меня на книжке, которая здесь в Союзе у бабы Нади, должны были скопиться неплохие деньги для нынешних лет. Всё же, платили двойной оклад. Плюс чеки Внешпосылторга.

– Ты задолбал, Барсов! Я тебя когда-нибудь очень сильно и аккуратно побью, понял? – сказал Паша и ускорился вперёд.

– Ты чего его достаёшь? – спросил я у Марка.

Гнётов не участвовал в нашей беседе. Он до сих пор был в каком-то ином измерении и раздумьях по поводу дальнейшей службы.