Шрифт:
Изба заскрипела и медленно повернулась.
Братья вошли внутрь и сразу услышали чьи-то горестные причитания.
— Откуда это? — Морок прислушался. — Неужто с подпола?
— Так и есть. — Переплут подошел к дверце погреба и посмотрел на замок. — Еще и заклятье наложено.
Он дунул на замок и с того слетела голубоватая дымка. Дужка с тихим щелчком упала, после чего дверца медленно приоткрылась.
— Эй, Яга, ты это? — Морок толкнул дверцу ногой. — Отвечай!
— Я, я! — из темноты показалось сморщенное лицо старухи. — Ой, как хорошо! Спасители мои! Драгоценные!
— Тебя кто в погребе закрыл? — спросил Переплут, помогая Яге выбраться. — Только не говори, что бабы какие-то пришлые.
— Они и закрыли! — закивала головой она. — А еще вот что!
Старуха подняла седую прядь, показывая сизую шишку. Ее лицо скривилось, и Яга завыла.
— Бесовское отродье-е-е-е! Чтоб вам пусто было-о-о-о!
Братья переглянулись.
— Что-то сдается мне, знаю я их… — Морок потемнел от гнева. — Ну что ж… Порядки в Нави наводить никому не позволено. А тумаки раздавать тем более. Держитесь приблуды. Ой держитесь!
Угрюмый и мрачный лес становился все более жутким. Стало пасмурно, завыла метель и проносящиеся один за другим снежные вихри, сразу же заметали наши следы. Давящая тишина нависла над пушистыми верхушками елей, и только слышался вой ветра в их густых ветвях. Мы брели по этому снегу, уже не надеясь выйти хоть к какому-то жилищу. Хвоя внутри нашей одежды не согревала и у меня из носа уже свисала сосулька.
— Девочки, я вижу свет! — вдруг крикнула Марьяша. — Смотрите! Вон, между деревьями!
Мы моментально встрепенулись. Как же хотелось согреться!
Действительно, между елями маячил желтоватый огонек. Да это же свет в окошке!
Ускорившись, наша компания запрыгала как стая зайцев, проваливаясь в сугробы. Откуда и силы взялись!
Приблизившись к небольшому, занесенному снегом домишке, мы прижали носы к заиндевелому окну. Внутри жарко пылала печь, посреди комнаты стоял круглый стол, а за ним сидел маленький дедок с длинной седой бородой, и накручивал указательным пальцем какие-то загогулины в глубокой миске.
Зинка отошла от окна, постучала в дверь и крикнула:
— Эй! Хозяин! Не приютишь уставших путников?
— А чего ж не приютить? — раздался тоненький скрипучий голосок. — Зюзя добрый, Зюзя завсегда хороший! Заходите!
— Зюзя? — я нахмурилась, пытаясь вспомнить, кто это. Но у меня ничего не получалось.
Тем временем Зинка уже открыла дверь, и подруги завалились в темные сени. Да и черт с ним. Зюзя, Музя… Главное согреться!
24
Мы вошли в жарко натопленную комнату и замерли у дверей, глядя, как под нашими ногами появляются мутные лужицы от растаявшего снега. Помня предыдущие приключения с недружелюбными аборигенами, ни одной из нас не хотелось попасть в очередную ловушку.
Старичок поднял голову от миски и с любопытством посмотрел на нас.
— И откеля вы такие нарисовались?
— Мы из… из… — Зинка отчаянно вспоминала. — Из Яви!
— Из Яви? — изумился Зюзя. — А как вы сюда попали?
— Тайными тропами, — подруга быстро закивала. — Самыми тайными!
— И зачем же вы сюда явились? — хозяин дома подозрительно нахмурился. — Не положено это! Шастать туточки смертным нельзя!
— Мы чертоги Мороза ищем, — выпалила Танька, и я тут же воткнула ей палец в копчик. Ну, не дура?! Вот какого хрена выдавать все наши тайны?!
— А зачем они вам? — старичок спрыгнул на пол с высокого табурета и подошел к нам. Ростом Зюзя был не выше моего пупка, но старался держаться очень уж серьезно. — Чертоги Морозовы? Скрыты они!
— Чтобы… — Танька открыла, было рот, но я провернула палец в ее нижнем отделе позвоночника с такой силой, что она вытаращила глаза и заткнулась.
— Чтобы познакомиться ближе. — Зинка широко улыбнулась. — Это ж ведь наша мечта! С детства!
— Кака еще мечта? — старичок еще больше нахмурил густые брови.
— Така, мечта! Вечно на Новый год Деда Мороза ждешь, а он не приходит! — возмущенно произнесла Марьяша. — Я с пяти лет куклу прошу!
— И сейчас просишь? — мне не удалось сдержать этот провокационный вопрос.
— Прошу! — огрызнулась Марьяна. — Девочки за тридцать тоже верят в чудо!
— Обождите-ка… Вы, о чем толкуете? — Зюзя сказал это недовольно, с плохо скрытым раздражением. — Это еще, какой Дед Мороз?