– На латыни? – я удивился, мне теперь стало понятно, почему анты использовали в речи слова на этом мертвом языке. – А люди здесь на каком языке говорят? Меня же научили, но ничего не объяснили.

– На арамейском или близком к нему наречии, – уверенно ответил командор, – на русский я переучить их не успел.

– Почему столько совпадений? – я недоумевал. – Язык как на Земле, артефакты, архитектура? Игроки принесли?

– Возможно, что-то и принесли, – согласился он, – но думаю, что у наших планет и разумных видов общий создатель, возможно, Вавилон. Сначала титаны, потом люди, почти всё как на Земле…

– Да ну, – я не мог поверить в изумительные откровения Командора, – на Земле не было титанов!

– А как тогда ты их узнал – сразу и однозначно? Ты знал, как они выглядят, какого роста, узнал статус Крона, – он улыбался и даже прищурился. – Или думаешь, что наши мифы не про Землю, а про Антию или вообще придуманы сказочниками?

– Ну типа того…

– Есть множество мифов о великанах –титанах и богах, есть латинский язык для молитв богам и древней науки, есть античная архитектура под рост этих богов, есть символы, известные каждому, – например, горгонион. Также есть масса художественных произведений прошлого, где изображены великаны и люди.

– Ты же из СССР. Там вроде все атеистами были! – удивился я.

– Ну дак я по долгу службы это изучал, – спокойно произнес Светлов, – с научной точки зрения.

– А что у тебя за шеврон? Какой род войск? – я указал на булаву с электронами.

– Двенадцатое главное управление минобороны, мы хранили специальные боевые части…

– Ядерное оружие? И попутно изучали мифы? – я разулыбался, слишком уж это было нереалистичным.

– Нет, конечно! – Светлов рассмеялся. – Я, когда в отставку ушел, то получил приглашение в научный проект «Две длани», анализирующий историю Земли. Мне предложили должность в закрытом НИИ по изучению применения ядерного оружия в прошлом. Всего было семь разных контор, каждая занималась своим вопросом. Я выезжал на раскопки воронок на поверхности планеты, которые похожи на следы взрывов ядерного оружия или сравнимого с ним по мощности.

– И что, вы нашли там радиацию?

– Нет, Алексей, не нашли, – покачал головой Светлов, – но мы и на Тоцком полигоне её не нашли, а там-то точно взрывы спецБЧ производились. Следов метеоритов мы, кстати, тоже не нашли, зато зона подсоса – холм в центре воронки – есть много где. Ну и все воронки правильной формы, да еще есть и правильные следы воздействия ударной волны на расстоянии от эпицентров взрывов.

– Например?

– Меловые отложения по краям воронки, – Светлов увлекся рассказом, было видно, что его работа ему нравилась, – плюс вся подземная вода содержит дейтерий, замедляющий процессы в клетках. Ты же слышал про живую воду, которая в сказках лечит? Так вот, это просто вода без дейтерия, клетки восстанавливают повреждения в ней гораздо быстрее. В итоге мы имеем воронки, возникшие в разные временные периоды, и отравленную подземную воду. Наши умники, мы называли их «черепа», насчитали, что ядерная война могла быть на земле двадцать два раза. Там сложный анализ: это и периоды вымирания различных видов, и, наоборот, возникновение новых из ниоткуда, и резкие климатические изменения, ну и миграция людей.

– Как вы объяснили применение ядерного оружия, когда человечество было технически не способно его воспроизвести? – мне стало интересно, он увлёк своими невероятными рассказами.

– Вот этим занимались другие шесть НИИ. Техническая отсталость человечества сильно преувеличена, – он вздохнул. – Мы у Пальмиры в Сирии изучали гигантскую воронку, и смежники попросили взять образцы обработанных до зеркального блеска обломков саркофагов. Я доставлял их сам в Ленинград несколько раз и разговорился с научными сотрудниками, которые их изучали под мощными микроскопами…

– А зачем рассматривать камни? – я сначала его даже не понял.

– Искали следы инструмента, которым они обрабатывались. Гранит – это же сложный по составу камень, в нем есть как очень твердые кристаллы, так и относительно мягкие. Логика ученых была проста: если более твердые кусочки будут выступать над поверхностью, значит, резали или полировали чем-то мягким, если твердые будут вырваны и обнаружатся ямки, то использовался более твердый инструмент. Оказалось, что все срезано до идеальной плоскости – кварц, имеющий твердость 7 баллов по шкале Мооса, так не режется ничем, кроме стального диска с алмазным напылением, раскрученным до высоких оборотов…

Светлов замолчал, а я размышлял над его рассказом. Наконец мне удалось сформулировать свой вопрос:

– То есть вы считаете, что человечество уже несколько раз себя уничтожало, а потом снова начинало возрождаться из радиоактивного пепла?

– Да, именно это мы и предполагали. Причем не только человечество, но и цивилизация титанов, а возможно, и других видов.

– А чем занимались пять других научных контор?

– Точно не знаю. Но одна из них изучала вечную мерзлоту как аномальные последствия применения тектонического оружия.

– То есть это не про то, что пришла волна и все одномоментно замерзло?

– Да нет, конечно! – Светлов рассмеялся. – Глубина промерзания грунта в некоторых местах – километр, а где-то – шестьсот метров. Есть же измерения, показывающие, что для промерзания грунта на такую глубину нужно непрерывное воздействие сверхнизких температур на протяжении сотен тысяч лет. Есть измерения температурной проводимости различных почв и жидкостей. Одномоментно возникновение вечной мерзлоты невозможно.