— Тише, — шепнула Наталья, торопясь за гостем.

Звонок тренькнул ещё раз.

Молодые люди бесшумно прошли по холлу и остановились у входной двери. Наталья заглянула в «глазок», потом отодвинулась, освобождая место у «глазка» для Дениса. Рассмотреть незнакомца в полумраке было трудно, черты лица лишь угадывались, но определённо можно было сказать, что это тот самый тип, который только что заглядывал в окно. С виду в незнакомце не было ничего бандитского, скорее, наоборот — в его худощавой невысокой фигуре сквозила робость, приниженность. Он стоял ссутулившись, втянув голову в плечи.

— Я знаю, вы там, — послышался его простуженный голос. — Откройте, я на пять минут.

— Что вам нужно? — спросил Денис.

— У вас чувак один живёт. Я к нему. Впусти, командир… На пять минут всего…

— Почему вы так поздно явились? — крикнула Наталья. — Не можете завтра утром прийти?

— Разговор срочный у меня.

— Он очень болен и сейчас спит!

— Прощения просим за беспокойство, но придётся вам его разбудить. Я только словечко ему скажу.

Наверху скрипнула дверь. Молодые люди оглянулись на тёмный балкон, нависавший над холлом. Там, в освещённом проёме раскрывшейся двери, чернел силуэт.

— Почему в прихожей темно? — проревел хриплый голос. — Включите свет, обормоты!

Опираясь на костыль, жилец начал спускаться, осторожно ставя ногу на каждую ступеньку.

— Вас здесь какой-то человек спрашивает, — сказала Наталья.

— Знаю. Видел этого гада в окно.

Одолев половину лестницы, он остановился передохнуть.

— Они всё-таки вычислили меня, суки… Вся нога ноет, а этот пидор доктор зажилил колёса… — Он испустил протяжный стон и снова двинулся по лестнице.

Наталья смотрела на него хмуро.

— Вам лучше сказать ему, что вы больны. Пусть завтра придёт.

— Нельзя, — процедил хромой сквозь зубы. — Если они хотят базарить сегодня, значит, сегодня.

— Не они, а он, — поправила его девушка. — Там только один.

На предпоследней ступеньке жилец споткнулся и кубарем полетел на пол.

— Дашь ты, наконец, свет, бикса драная? — проревел он.

— А можно не выражаться при девушке? — подал голос Кораблёв.

— Тя ваще урою!

Наталья щёлкнула выключателем. Холл и балкон озарились светом хрустальных абажуров, и Денис, наконец, получил возможность разглядеть зловещего арендатора.

Это был смугловатый худощавый человек со шрамом на подбородке, ещё довольно молодой, в стоптанных тапочках, в адидасовских штанах, в рубахе навыпуск и в грязной кожаной куртке. Его небритые щёки ввалились, глаза болезненно блестели. Он не стал подниматься с пола, а сел на нижнюю ступеньку и положил рядом с собой костыль. Одну руку запустил под рубашку и оставил её там. Казалось, он чешет себе живот.

— Откройте! — снова послышалось из-за двери.

— Пусть войдёт, — сказал жилец.

— Придётся впустить, — прошептала Наталья, растерянно глядя на Дениса.

— Когда войдёт, сразу закройте дверь и больше никого не впускайте, — проинструктировал молодых людей жилец. — Эта собака очень опасна. Но ещё опаснее те, кто его сюда подослали… — Он сморщился от боли и сплюнул. — Не ссыте, вы не при делах, вам они ничего не сделают.

Девушка выдвинула щеколду. Входная дверь тотчас распахнулась, как будто снаружи только и ждали этого момента, и в прихожую вместе с брызгами дождя вошёл сутулый незнакомец. Одет он был невзрачно, во всё тёмное: болоньевая куртка, застёгнутая до горла, широкие штаны, ботинки, измазанные в грязи.

Наталья сразу захлопнула за ним дверь. Незнакомец обернулся на девушку. Потом медленно перевёл глаза на жильца. Его стриженая голова поворачивалась на тонкой шее с усилием, как на заржавленном шарнире.

— Нам лучше побазарить наедине, Чак, — продребезжал он и растянул рот в ухмылке.

— Не о чем нам с тобой базарить, Гнус, — с этими словами жилец выхватил из-под рубашки пистолет и наставил на пришельца. — Колись, кто тебя подослал!

Человек, которого назвали Гнусом, продолжал скалиться.

— Люди меня послали к тебе, напомнить о должке…

— Каком должке? Я никому ничего не должен, пошли вы все на х…!

— Ошибаешься, дорогой, — тихо и как-то даже успокаивающе продолжал Гнус, глядя на дуло пистолета. — Должок на тебе висит, и хороший должок. Помнишь корешей, с которыми ты взял «зелень»?

— Не пудри мне мозги!

— Как же, вас было одиннадцать человек. И в живых остался только ты… А с теми пацанами что стало? Забыл? А люди-то не забыли. Помнят люди…

— Не знаю, как они загнулись. Не при делах я. И ваще, чё те надо? Говори толком!