Бросив взгляд на Рама, Марк понял, что, хотя тот и согнулся, положив руки на колени и вздымая грудь, все еще пытаясь отдышаться, он явно уже преодолел худшее воздействие удара. Как раз вовремя, оглянувшись назад на Раду, чтобы успеть отвести жестокий удар гладиусом, он понял, что его противник просто пытается потянуть время, пока его брат не восстановит дыхание и не вернется в бой, и тогда уже двое мужчин явно будут сокрушить его со всей своей скоростью и свирепостью. Понимая, что ему нужно как можно быстрее одолеть противника, стоящего перед ним, в течение следующих нескольких ударов, иначе он столкнется с неизбежным поражением, римлянин ринулся в следующую атаку и заставил Раду отклонить свой меч, прежде чем нанес жестокий удар ему в лицо рукоятью меча, который заставил противника отшатнуться. Кровь потекла по лицу сармата из сломанного носа.

Воспользовавшись создавшейся возможностью, римлянин сделал два быстрых прыжка к Раму, отбросил свое оружие в сторону и жестким апперкотом откинул голову согнувшегося близнеца назад, прежде чем схватить его за тунику и развернуть, обхватив одной рукой его шею. Выхватив кинжал, он приставил острие оружия под челюсть пленника, надавив на то место, где простым уколом мог вскрыться кровеносный сосуд под кожей. Сармат отреагировал инстинктивно, сильно укусив прикрытую туникой руку, которая оттягивала его голову назад, и взвыл от боли, когда Марк быстро переместил острие лезвия к мягкой плоти под ухом и слегка воткнул его в щель между хрящами и черепом, в результате чего по шее поверженного потекла тонкая струйка крови.

– Если ты укусишь меня еще раз, я подарю тебе это ухо на память о нашей сегодняшней схватке. Это ухо вместе с головой твоего брата.

Раду встряхнул головой и рванулся к двум мужчинам, не обращая внимания на кровь, которая покрыла его губы и подбородок, двигаясь из стороны в стороны в поисках угла атаки, под которым он мог бы напасть на римлянина, но был ошарашен, когда Марк развернул его брата, чтобы свести на нет его угрозу.

– Вы проиграли. Я мог бы перерезать ему горло и забрать его мечи на много раньше, и теперь, когда я понял ваш довольно грубый стиль, вы не представляете для меня большую проблему. Так, что остановись!

Прежде чем младший близнец успел ответить, позади него раздался властный голос.

– Все в порядке! Прекращайте

Марк вытянул шею через плечо Рама, слегка дернув клинком кинжала, чтобы гарантировать, что сарматы не выйдут из повиновения. Через плац к ним с жесткой ухмылкой приближался Дрест, который проходя мимо Раду, похлопал своего человека по плечу.

– Вы проиграли человеку с большим боевым опытом и он не стал с вами расправляться. Это должно научить вас кое-чему, а? И в следующий раз, возможно, вы захотите отплатит ему тем же. Кажется, центурион, проснувшись, впадает в ярость.

Раду угрюмо покачал головой, вложил свой меч в ножны, и сказал Марку пренебрежительным тоном: - Если бы этот был настоящий бой, я бы убил вас, не пожалев проткнуть брата своим железом. Мы презираем пленных!

Марк оттолкнул Рама, наклонившись, чтобы вытереть острие кинжала о траву, прежде чем забросить его обратно в ножны и потянуться к своим мечам.

– Я запомню это. И, возможно, в следующий раз, когда мы решим помахать мечами, вы хотя бы предупредите меня, что прибегнете к такому подлому методу и нападете на меня вдвоем. - Он повернулся к Дресту. - Это произошло быстрее, чем я ожидал, не говоря уже о том, что даже раньше, чем я думал?

Фракиец пожал плечами.

– Зато это выглядело убедительнее, чем могло бы стать в противном случае. Таким образом, вы были на виду зрителей состоящех из мужчин, жаждущих крови, и в частности одного человека, который был достаточно отвлечен, чтобы Тарион мог применить свою "магию"

Римлянин устоял перед искушением оглянуться туда, где минуту назад стоял прокуратор Авус.

– И это у него сработало?

Дрест снова пожал плечами.

– Понятия не имею. Но криков «Вор!» я не слышал, а это хороший знак…

Фракиец кивнул в сторону ожидающей когорты, и Марк повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как кто-то передает что-то трибуну Скавру и ускользает между двумя центуриями, его взгляд привлекло поблескивание золота, когда это что-то перешло из рук в руки. Он взглянул на Дреста, прежде чем отойти к своему месту в шеренге когорты, кивая головой в ответ на приветствия, которые теперь эхом разносились по транзитным казармам Арабского предместья, тунгрийские солдаты кричали, одобряя его победу. Его Пятая Центурия приветствовала его возвращение, ударяя древками копий о медные края своих щитов, пока Квинт не призвал к тишине, и римлянин занял позицию рядом с Морбаном, искоса взглянув на мерцающий на его шесте штандарт.