Надо было немедленно задержать поезд и отогнать его на пару километров в противоположную сторону, а также закрыть подозрительный участок пути.

Экспедитор, молодой энергичный служащий, отдал соответствующие распоряжения. Пассажирский вовремя отвели с пути назад и сразу же отправили со станции паровоз

– 119 -

с людьми, получившими задание остановить сбежавшие неуправляемые вагоны. Локомотив осторожно двигался навстречу опасности, освещая себе путь тремя мощными прожекторами; перед ним на расстоянии семисот метров шли двое путевых обходчиков с зажженными факелами и внимательно осматривали линию.

Однако к удивлению всей бригады, на своем пути они нигде не обнаружили отцепленные вагоны, и после двухчасовой, исключительно внимательной езды локомотив свернул к ближайшей станции Глашув. Начальник принял экспедицию с огромным удивлением. Никто ничего не знал о сигналах, участок пути был абсолютно надежен, и ни одна опасность с этой стороны не угрожала. Сбитые с толку железнодорожники сели на локомотив и около одиннадцати ночи вернулись в Домброву.

Тем временем беспокойство здесь росло. За десять минут перед возвращением паровоза звонки раздались вновь, на этот раз требуя выслать спасательный локомотив с рабочими. Чиновник службы движения был в отчаянии; встревоженный сигналами, все еще поступавшими со стороны Глашува, он мерил беспокойными шагами перрон, выходил на линию, а затем вновь возвращался в станционный кабинет, беспомощный, испуганный, охваченный ужасом.

Ситуация действительно была неприятная. Коллега из Глашува, которого беспокоили каждые несколько минут, сначала флегматично отвечал, что все в порядке, потом, раздраженный, принялся обзывать их полоумными и сумасбродами. А сигналы тем временем поступали один за другим, с каждым разом все настойчивее требуя выслать аварийную бригаду.

Хватаясь как утопленник за соломинку, Помян позвонил на соседнюю станцию Збоншин, находящуюся с противоположной стороны, неведомо почему предположив, что сигналы тревоги идут оттуда. Разумеется, ответ был отрицательный; там тоже все было в образцовом порядке.

— Это я сошел с ума или они там не в своем уме? — наконец спросил он проходившего мимо стрелочника. — Пан Сорока, вы слышали эти проклятые звонки?

– 120 -

— Слышал, господин начальник, слышал. О, опять! Что за черт?

Действительно, неумолимые молоточки вновь стучали по металлическим краям звонков; звали на помощь рабочих и врачей.

Часы показывали уже первый час ночи.

Помян рассвирепел:

— Да какое мне, в конце концов, дело до всего этого, катись оно под сто чертей! Отсюда говорят, что все в порядке, оттуда — что все на месте, так чего же вам надо, черти рогатые? Какой-то глашувский шут проказы нам строит, переворачивая с ног на голову целую станцию! Подам рапорт, и баста!

— Я так не думаю, пан начальник, — спокойно возразил помощник. — Дело слишком серьезное, чтобы рассматривать его под таким углом. Скорее стоит предположить, что тут какая-то ошибка.

— Хорошая ошибка! Разве вы не слышали, коллега, что ответили мне с обеих ближайших станций? Вряд ли стоит рассуждать о каких-то случайно заблудившихся сигналах с дальних станций, о которых бы там не знали. Если они дошли до нас, то перед этим должны были пройти через их участки. Так что?

— Значит, делаем простой вывод, что они исходят от некоего обходчика между Домбровой и Глашувом.

Помян внимательно посмотрел на подчиненного:

— От кого-то из стрелочников, говорите? Гм... возможно. Но зачем? Почему? Наши люди обследовали всю линию шаг за шагом и не нашли ничего подозрительного.

Служащий развел руками.

— Вот этого уже не знаю. Дело можно расследовать позже, связавшись с Глашувом. В любом случае я думаю, что мы можем спать спокойно и не обращать внимания на звонки. Все, что от нас зависело, мы сделали — участок пути детально обследован, на линии нет ни следа опасности, которыми нам угрожали. Я считаю эти сигналы так называемой «ложной тревогой».

– 121 -

Спокойствие помощника успокаивающе подействовало на начальника. Он попрощался с коллегой и закрылся на остаток ночи в кабинете.

Но работникам станции нелегко было вернуться к порядку. Люди столпились у будки вокруг стрелочника и о чем-то таинственно шептались между собой; время от времени, когда тишину ночи нарушал новый всплеск звенящих сигналов, склоненные друг к другу головы железнодорожников поворачивались в сторону сигнального столба и несколько пар глаз, расширенных от суеверной тревоги, следили за движением стучащих молоточков.

— Плохой знак, — ворчал сторож Гржеля, — плохой знак!

И так сигналы звучали до первых рассветных лучей. Но чем ближе к утру, тем слабее и глуше становились звуки, тем длиннее делались промежутки между сигналами, пока окончательно не стихли перед рассветом. Люди вздохнули, словно ночной кошмар перестал давить им на грудь.

Наутро Помян обратился к администрации в Остое, отправив подробный рапорт о событиях минувшей ночи. Пришедший по телеграфу ответ приказывал ему ожидать прибытия специальной комиссии, которая должна была основательно расследовать это дело.