После завтрака Ирина приказала запрячь карету и поехала в Отраду, она помнила, что именно там должен быть деревщик, к которому даже помещик Картузов ездил.

Приехав в деревню, первым делом заглянула к старосте. Там Ирине обрадовались, как родной. Емеля стал рассказывать, что и сколько было приобретено, кому роздали, сколько осталось, где хранят. Ирина поняла, что никаких выводов из этой информации она сделать не может, ну не училась она сельскому хозяйству. Поэтому решила по-простому:

– Вот весна придёт, и посмотрим если все выживут, значит справедливо вёл дела, если не у всех, не обессудь, накажу.

– Да, бог с вами, Ирэн Леонидовна, да я же, я… по чести всё

Ирина зацепилась за слово «бог».

– Емеля, а я что-то запамятовала, а где храм-то у нас?

Емеля посмотрел странно, но ответил – Так нету храма, сгорел наш храм, уж лет пять назад, часовенка есть в Кротовке, туда и ездим по воскресениям.

Выяснилось, что храм был неподалёку от поместья, построенный ещё дедом матери Ирэны. Пять лет назад была очень свирепая зима, и кто-то в храме не уследил за огнём, а храм был деревянный, вот и сгорел весь дотла, и потом ещё неделю подойти не могли, всё горячее было. И настоятель и трое служек, все там и погорели.

Всё ждали, что барин новый храм начнёт строить взамен сгоревшего, но вот пять лет прошло, так пока и не дождались. Денег собрали, да и построили часовенку в Кротовке. А в Кротовке построили, потому как они больше денег дали.

Ирина только вздохнула и мысленно сделала себе пометочку, что вот и храм бы отстроить.

Пора уже ежедневником обзаводиться, а то скоро все идеи в голове перестанут умещаться.

***

Дом деревщика и прилегающая к нему лесопилка находились на другом конце деревни и Ирина, распрощавшись с Емелей, поехала туда.

– Открывай! – Ирина слушала как кучер уже в третий раз стучит по воротам и кричит. Решила сама вылезти из кареты и пойти посмотреть, что там такое.

– Вот, барыня, уж как стучал, кричал, никак не открывают, – кучер держал в кулаке шапку и показывал на высокие крепкие ворота.

Ирина подумала, что без деревщика она отсюда не уедет, и отправила кучера за Емелей. Староста он или как? Пусть найдёт ей этого мастера.

Сама осталась ждать, но стоять было холодно, и Ирина пошла вдоль забора, через несколько метров увидела небольшую открытую калитку, за которой была протоптана узкая тропинка, ведущая на лесопилку. Ирина, недолго думая, пошла по ней.

К лесопилке примыкало ещё одно строение, из которого раздавались какие-то звуки, либо кто-то пилил, либо строгал, но, главное не это, кто-то насвистывал песенку. Обычно так делает очень увлечённый своей работой человек. Ирина и сама, когда загоралась какой-то идеей и начинала её воплощение, тоже всегда что-то напевала и у каждой идеи была своя песенка.

Ирина толкнула дверь и вошла. За дальним от двери столом, возле небольшого окошка, сидел…белобрысый мальчишка и что-то вырезал при помощи кривого ножика. Мальчишка выглядел примерно лет на четырнадцать-пятнадцать, такой худой, высокий и нескладный. На столе перед мальчишкой стояли разные фигурки, птички, медведи зайцы.

Заметив Ирину, парнишка замолчал, на несколько секунд замерев, потом видно дошло, что в шубе, значит барыня, молча поклонился.

– Как зовут? – спросила Ирина, «включая баронессу»

– Тимоха, – неожиданно пробасил парнишка

Ого, – подумала Ирина, – точно больше четырнадцати, а вслух спросила, – где мастер?

– Спит он, – Тимоха явно не был болтуном

– А ты кто? – теряя терпение снова задала вопрос

– Это Тимоха, подмастерье, – сзади раздался голос старосты, – племянник мой, сирота, вот я его к делу-то и пристроил

– Тимоха, где Власич?

Тимоха кивнул куда-то в сторону дома. Оказалось, что Власич мужик работящий и деревщик хороший, но вот после смерти жены, запил, и уж если начнёт пить, то это недели на две. Потом приходит в себя и может несколько месяцев даже нормально работать. В деревне его жалеют и не гонят. Ждут пока протрезвеет.

Да, алкоголик делу не поможет, – мрачно подумала Ирина, – как я смогу на такого положиться. Даже, если он выйдет из запоя и сделает мне стетоскоп, надо же налаживать производство, одним стетоскопом точно не обойдётся, а на алкоголика надежды нет. Ирина понимала, что это болезнь, но в делах таких не терпела.

– А кто эти поделки делает? – спросила, показала на фигурки зверей и птиц на столе, за которым до её прихода си дел Тимоха. Фигурки были маленькие, на ладони уместятся, но так вырезаны, как будто живые.

Ответил староста, – Да баловство это, Тимоха вырезает, когда работы нет и детишкам дарит.

В голову Ирины пришла мысль, – а ведь парнишка-то талант, почему бы и нет, а то, что молодой, так это даже лучше, привычек вредных меньше.

Ирина достала из кармана шубки лист бумаги, на котором накануне нарисовала стетоскоп. Таким каким она помнила с детства. Трубочка сантиметров двадцать длиной с двумя воронками на обоих концах, одна воронка побольше, другая поменьше.