Давным — давно в горах высоких

Жил полный мудрости народ .

Охотники без грусти и тревоги

С природою кружили хоровод .

Но вот пришли железные дороги ,

Пыль, грохот и ученых привезя.

И властью беспощадных технологий

Жизнь мирную навек преобразя .

Арди прикрыл глаза, позволяя песне смыть с себя все, что произошло с ним за последние даже не дни, а годы. Все те мысли, все те стремления раздираемого двумя сущностями сердца, все переживания и беды. Они уходили вместе с волнами ручья, удаляющимися от берега.

Теперь их дом и дол захвачен.

Прогресса марш нельзя остановить .

Уклад былых времен утрачен .

А чувства прежние придется им забыть.

Но вот пришли железные дороги ,

Пыль, грохот и ученых привезя.

И властью беспощадных технологий

Жизнь мирную навек преобразя .

Деревья у пролеска, казалось, наклонились поближе, чтобы тоже послушать песню, а их листья шелестели в такт мелодии. Увядающий свет поблескивал на поверхности ручья, создавая образ эфемерной красоты, неспособной в полной мере отразить чары голоса Анны.

Остались в их сердцах воспоминания ,

Пусть время вспять не выйдет обернуть —

Духовного наследия достоянье

Укажет сквозь преграды путь .

Охотники ушли , но не забыты —

История живет в умах людей.

Друзья природы мудрости открыты .

Их свет сильнее городских огней.

С последними нотами, постепенно смолкающими в сумерках, Арди открыл глаза и встретился взглядом с Анной. Их пальцы случайно соприкоснулись, но Ардану показалось, что он прикоснулся к ней вовсе не кожей, а своим сердцем.

— Спасибо… — прошептал он. — Это было красиво.

Она улыбнулась тепло и нежно.

— Я рада, что тебе понравилось. Первые строки я взяла из поэмы и… Тебе, наверное, не очень интересно.

Они смотрели друг другу в глаза, а на востоке черный бархат небес уже зажег первые звезды и в их огнях сгорала тяжесть прошедшего дня, оставляя после себя лишь магию прозвучавшей песни и прикосновение двух сердец.

— Ард, я…

Ардан не знал правильно ли он поступает или нет, что будет после, как вообще повернется его жизнь, но в данный момент это его не волновало. Скинув тряпки с уже почти полностью закрывшихся ран, игнорируя возмущения Анны, недовольной разыгранным спектаклем, он притянул к себе такое знакомое лицо и впился губами в её. Неумело, неряшливо и настолько же боязно, как птенец, делающий первые взмахи еще неокрепшими крыльями.

Анна сперва попыталась отстраниться, но через мгновение обвила его шею руками и они вместе опустились на траву.

Они не думали о том, что сюда могут заявиться ковбои, не переживали о том, чтобы не вернулись волки. Их лишь раздражали слишком сложные застежки на одежде, слишком тугие ремни и то, что они невольно прикусывали друг друга, но затем смеялись и лишь яростнее пытались прикоснуться своим телом к телу того, кого еще недавно называли лишь другом.

А ночная мгла укрывала их прохладным одеялом, пряча от любых ненужных глаз и свидетелей. Этот вечер принадлежал только им и больше никому.

Во всяком случае — так им казалось.

* * *

— Увидимся завтра?

Она стояла в окружении нескольких ковбоев, в то время как остальные уже скакали через всю ферму к дому Полских — принести радостную весть, что с Анной все в порядке. Ардан смотрел на её лицо, вглядывался в глаза и впервые с, пожалуй, раннего детства понимал, что чувствует нечто такое, чему не знал нужных слов для описания.

— Пойдем, Анна, — поторопил девушку старший из работников фермы.

Они встретили всадников примерно через час после того как… после того, как отправились с ручья обратно в город. И всю дорогу с кряжа до фермы не могли обмолвиться ни словом. Лишь украдкой бросали друг на друга взгляды и прятали глупые улыбки.