Он говорит это так, что я представляю падение вовсе не мотивации.

– Еще один поцелуй? – уточняю я с опаской.

– Почти. Видишь ли, сегодня мне потребуется потратить больше времени, к тому же я был так благороден, что предоставил тебе кров и защиту…

Мои глаза открываются так широко, насколько это вообще возможно.

Благороден?

Кров и защиту?

Лютаев с самого начала собирался взять за это свою плату?

– И чего же ты хочешь?

– Иди ко мне, Карина.

– Я и так тут, – упираюсь я, хотя и понимаю, что он имеет в виду.

– Карина, – в его взгляде прибавляется укоризны, – я даже крысу выбросил.

От напоминания о дохлятине меня передергивает, и я упускаю из вида, как Макс, выпростав руку, хватает мою тянет на себя. Оказавшись неготовой к этой диверсии, я заваливаюсь на Макса.

– Мы же договорились играть по правилам, Карина.

– Не было такого правила, что аванс требуется перед каждым твоим телодвижением!

– И тем не менее, – довольно усмехается он мне в волосы.

– Я тебя целую, а ты не распускаешь руки и идешь совершать подвиг? – торгуюсь я.

– Не совсем так.

Не успеваю я напрячься, Лютаев перетаскивает меня и усаживает на себя верхом.

– Снимай футболку, Нефертити.

Футболку? Но у меня там ничего нет!

В такую жару я не ношу бюстгальтер, моя маленькая грудь мне это вполне позволяет.

– Нет!

– Да, Карина, да. Чего ты боишься? Я ведь уже видел тебя всю. Более того, мы сейчас не совершаем ничего нового для тебя. Я хочу, чтоб ты сняла футболку. Сама.

Это он мне напоминает про ту ночь, когда я была не в себе?

– Мне стыдно!

– Прекрасно, стыдно тебе, а страдать должен я? То есть, когда я делал так, – он просовывает руку между моих ног и надавливает ребром ладони, – тебе было не стыдно, а снять футболку, ты стесняешься. А ведь сейчас я твоя защита.

Мне кажется, я краснею как рак. Ничего для него святого нет!

А он продолжает движения рукой, через джинсовые шортики ощущения не такие острые, но говорящие и вызывающие воспоминания.

Психую и, чтоб не передумать, снимаю футболку.

Какое-то время Макс просто разглядывает меня, и под этим взглядом соски съеживаются.

Мне хочется увидеть в его глазах восхищение, желание, но его взгляд непроницаем.

Но вот он накрывает ладонями мою грудь, сжимает. Не сильно, но приятно. Обводит пальцами и пощипывает соски. Никогда не думала, что моя грудь настолько чувствительна. Он лениво перекатывает горошины между пальцами, а мне хочется, чтобы он меня поцеловал. Чтобы как вчера нахлынула темная волна, и в этой пучине я бы не чувствовала такой неловкости.

Но Макса мои желания, кажется, не интересуют. Он поглаживает живот, и даже расстегивает пуговку на шортиках. Его руки спокойно дотягиваются до моих ягодиц, попке тоже достается внимание.

И когда я вот-вот сгорю от смущения, Макс притягивает меня к себе и начинает творить с моей грудью нечто невообразимое.

Возможно, я бы так не завелась, если бы не знала, как бывает хорошо, когда Макс меня ласкает. А он беспощадно посасывает и слегка покусывает соски, приподнимая меня за попку, лижет живот. Когда я ощущаю его дыхание рядом с пупком, у меня темнеет в глазах. Я так хочу забыться, но очень остро ощущаю все, что он со мной делает.

Лютаев, не прекращая ласкать живот, поглаживает бедра, его пальцы забираются под шортики и потирают сквозь влажные трусики мои половые губы.

Я не знаю, куда деться от стыда за то, что мое тело так легко предает меня.

– Говоришь, в этой дырочке еще никого не было? Приятно знать, что я буду там первым.

Эти слова меня отрезвляют. Я слышу в них неизбежность, и меня пугает, что прямо сейчас я не вижу в этом ничего предосудительного.

Отстраняюсь от Макса.

– Аванс засчитан? – пряча глаза, спрашиваю я.

Лютаев вглядывается в мое лицо, не знаю, что он хочет там увидеть, но, вероятно, результат поисков его удовлетворяет.

– Засчитан, – хрипло подтверждает он.

– Тогда отпусти меня, животное! – обиженно вырываюсь я из его объятий.

Но Макс без всяких усилий удерживает меня одной рукой и назло мне, будто показывая, что все будет по его, снова целует мой сосок!

– Я животное? Карина, сдается мне, кто-то сам себя обманывает, – и шевелит пальцами у меня в трусиках!