— Не знаю. Но, похоже, что-то серьёзное.

— Может, волхву покажем? Он должен знать.

— Мы с тобой?

— Ну да. А что?

— Давай. Скажем, что нашли, никто не знает что, решили вот спросить.

— А не потурит?

— Может, и потурит. Но попробовать надо. Ай, забоялся?

— Забоялся! Скажешь тоже! Хотя, конечно, страшновато.

— Ладно, посмотрим. Может, ещё что найдём.

Показался леший колодец. Значит, колдыбань уже неподалёку.

— Пошли, в колодец заглянем, — предложил Ёра.

— Ты что! Мало ли кто на нас из колодца глянет. Ещё утащит.

— Да мы чуть-чуть, если что, сразу тикать.

— Ага, кудай-то мы будем тикать, если кругом лес. Леший тут везде хозяин. Будем тикать, а притечём туда, куда он захочет.

— А мы ему хлеба оставим.

— Ну, если хлеба, тогда, наверное, можно. Хорошо ты придумал про хлеб.

— Ну да. А колодец нам может нашу жизнь покажет.

— Как это?

— Да сам не знаю. Только слыхал, как дед Горбыль рассказывал, что, когда он был молодым, колодец показал ему всю жизнь.

— Прям-таки всю?

— Ну, может, и не всю. А я откуда знаю? Он говорил, что видел в колодце, как его хата горела. А ведь у него когда-то и правда хата сгорела. Ещё что-то рассказывал про бабку свою, но я не понял.

— Ладно, давай посмотрим. Только не долго. И, смотри, не наклоняйся сильно, а то упадёшь. Баушка рассказывала, одна девка уронила в леший колодец веретено, прыгнула за ним, думала достать, а там «тот» мир. Там и солнце светит, и месяц со звёздами, прямо днём, и деревья, как и у нас, она пошла по тропке, видит, дед с бабкой сидят на лавочке, а перед ними два мальца яблочками играются. Глянула девка, а это её дед и бабка, а два мальца, это её два братика, и все они помёрли уже. Понял? Там ход в «тот» мир.

Ребята несмело подошли к колодцу, открыли крышку и заглянули в тёмную сырость. Вода плескалась неожиданно недалеко от поверхности. При желании, можно было бы дотянуться рукой, если бы кто за ноги подержал. Этот факт ребята отметили мгновенно и стали с жадностью и молча вглядываться в глубину. Вскоре Ёра дёрнул Малого за рубаху:

— Всё, хватит.

Также молча шли некоторое время дальше, торопясь увеличить расстояние между собой и проходом в мир предков. Наконец, по мнению Малого, стало более-менее безопасно, и можно было обсудить:

— Видал?

— Видал. Непонятное что-то темнеет.

— Ага, непонятное. Лежит, кажется, на дне.

— Ну да, неглубоко там, похоже.

— А хода на тот свет я не видел.

— И я. Может, он где-то сбоку?

— Наверное сбоку.

— А может ход маленький, вот и не разглядели.

— Да как же он маленький будет, если они, предки эти наши, тогда не вылезут. Да и девка за веретеном в маленький ход не пролезла бы.

— И правда. Значит, сбоку.

— Интересно, а что там лежит?

— Не знаю, может камень?

— Может, и камень.

— А зачем в колодце камень?

— И правда, зачем?

За разговором не заметили, как подошли к колдыбани. Здесь лес менялся. Из светлого, весёлого и доброжелательного он становился тёмным, сырым, страшным и уходил вниз. Именно здесь, по всеобщему рассуждению, и скопились полчища нечистой силы. Идти дальше не хотелось. В памяти тут же возникли разные истории и слухи, занятные и будоражащие воображение в другое время, но в данный момент совсем неподходящие. Ребята изо всех сил постарались вытряхнуть их из головы. В трусости не хотелось сознаваться, и чтобы собраться хоть немного с духом, они сняли висящие на шее на шнурках, и до этого момента ненужные, лапти и стали обуваться. Вроде даже и спокойней после этого стало. Мальчики разом шагнули в тёмные дебри.

Сразу стало тише, исчезли звуки, которыми только что был наполнен лес. Птичьи трели остались там, на светлой стороне, а сюда они едва доносились. Казалось, наступили сумерки, настолько густые ветки елей закрывали дневной свет. Ребята медленно и молча пошли вглубь. Забылась цель, которая привела их сюда. Они не смотрели под ноги и уже не искали железные штуки. Надо было просто пройти немного вперёд, потом с чистой совестью повернуть домой. Таким образом показать себя не трусом в глазах товарища. Всё.

В какой-то момент затеплилась надежда, но ничего страшного и нет. Что это вполне возможно — идти в самом центре колдыбани так, без всякой защиты, как вдруг неожиданно и отчётливо послышался детский плач. Ребята замерли, схватили друг друга за руки. Плач на некоторое время прекратился, а потом невидимый ребёнок вновь заплакал. Громко и недовольно. Постояли, не веря своим ушам. Но сомнений нет. Плач раздавался несколько приглушённо и снизу. Как будто из-под земли.

Дальше уж показывать свою отвагу было бы бессмысленно, потому что нужно было спасать свои молодые и хрупкие, а в данный момент, и очень дорогие жизни. Ребята разом повернули в обратную сторону и рванули из тёмной колдыбани, не надеясь выбраться, но, к счастью, и некоторому удивлению, выбрались быстро, а потом по лесной дороге мимо лешего колодца бежали не оглядываясь. Временами казалось, что кто-то сопит сзади, но проверить нельзя никак. Всякому известно, что единственный шанс уцелеть — молча и максимально быстро улепётывать, не проявляя излишнего любопытства. Оглянешься — пропал, лесная нечисть только этого и ждёт, ничто уже не поможет.