– Да ладно, – протянул Майкл. – Вредно быть таким формалистом…

Из дома послышались звуки музыки. Майкл сразу узнал эту вещь, которую любил слушать Мэттиас, – «Музыку на воде» Генделя. Его друг был там.

– Каждый вечер одно и то же, проклятье, – пожаловался человек в штатском.

– Почему?

– Откуда я знаю? Он выходит в сад и заводит свою шарманку на час, иногда больше.

«Музыка помогает думать, Михаил. Чем прекраснее музыка, тем глубже мысли. Знаешь, здесь, видимо, имеется какая-то причинно-следственная связь».

– Очень здорово, что вы, ребята, позволяете ему это.

– Почему бы и нет? Что у него еще осталось и что его ждет дальше? Зато твою задницу ждут большие неприятности, если ты немедленно не уберешься отсюда, – сказал охранник, убирая револьвер. – Тебе повезло, что я не… Эй, погоди! У тебя там что – пистолет?

Хейвелок прыгнул вперед, схватил охранника за горло и бросил на землю через левое бедро. Он уперся коленом в грудь лежащего, выхватил из-под куртки охотничий нож и прошипел:

– А вот тебе не повезло. Ты откуда, приятель? Из Новгорода? С Урала? Ты из «памятливых»? – Майкл приставил лезвие ножа под нос охранника и шепотом произнес: – Я исполосую тебе всю морду, если ты будешь молчать. Во-первых, сколько здесь человек? Только тихо!

Он снял руку с горла часового. Тот закашлялся и прохрипел:

– Вам не выбраться отсюда.

Хейвелок полоснул его ножом. По лицу потекла кровь.

– Не доводи меня до крайности, сука! У меня и так слишком много накопилось! Ну? Сколько их там?

– Один.

– Врешь!

– Нет. Один. До четырех утра нас всего двое: один сторожит снаружи, второй – внутри.

– Охранная сигнализация – где? какая?

– Фотоэлементы. В дверях. На уровне груди и коленей.

– И все?

– Все. Достаточно, чтобы он не вышел незаметно.

– А в саду?

– Там стена. Достаточно высокая. Господи, да куда же ему бежать! Куда вы с ним денетесь?

– Посмотрим.

Майкл приподнял голову охранника за волосы, выпустил из руки нож и нанес короткий сильный удар в область за правым ухом. Тот потерял сознание. Хейвелок достал сыромятный ремень, разрезал его ножом надвое и связал руки и ноги жертвы. Потом запихал в рот часовому носовой платок. Пришлось потратить еще один ремешок, чтобы кляп не выпал. Оттащив тело в кусты, он двинулся к дому.

Музыка Генделя по-прежнему гремела в ночи, медь и струны оркестра сплетали свою бравурную мелодию. С небольшой возвышенности Майкл хорошо мог рассмотреть ступени главного входа в этот эрзац-дом и окно с кружевными занавесками. Пригнувшись, он подбежал к стене, осторожно выпрямился и прижался лицом к стеклу. Словно опять оказавшись в ином времени и пространстве, Майкл увидел обстановку до боли знакомой гостиной – прекрасные, но изрядно потертые ковры восточной работы, тяжелые удобные кресла, бронзовые светильники. Здесь Антон принимал посетителей; он называл ее парадной. Майкл провел в ней немало приятных часов. Но это была не та комната.

Хейвелок, пригнувшись, двинулся за угол этого недоделанного дома-двойника. Он помнил, как выглядит та – находящаяся за сотни миль отсюда – бетонная ограда сада. По пути ему пришлось трижды прижаться, минуя окна первого этажа и осторожно заглядывая внутрь. Во втором он увидел то, что его интересовало. В комнате на диване, покуривая сигарету, развалился мужчина массивного телосложения, устроив ноги на кофейный столик и уставившись в телевизор. Звук был включен на всю мощность – видимо, для того, чтобы заглушить надоедливую музыку.

У стены Майкл подпрыгнул, уцепившись руками за край. Превозмогая боль в плече, он подтянулся и распростерся наверху, утихомиривая боль.

Сад выглядел таким же, каким Майкл помнил тот сад, – несмотря на отсутствие освещения. Единственная лампа, рассеивающая полумрак, горела на знаменитом шахматном столике, к которому приткнулись два коричневых плетеных кресла. Вдоль мощеной дорожки, вьющейся меж цветочных клумб, стояло еще несколько таких же кресел белого цвета.

А вот и он, его любимый приятель, – в кресле в самом конце сада. Его глаза закрыты, он слушает музыку. Те же очки в черепаховой оправе, те же аккуратно зачесанные назад седые волосы на крупной голове.

Хейвелок перевернулся на живот, свесил ноги, бесшумно спрыгнул на землю и затаился под стеной. Музыка звучала пианиссимо, зато телевизор орал во всю мочь. Охранник будет сидеть в доме; можно сказать – он будет сидеть там до тех пор, пока Майкл не заставит его оторвать свою жирную задницу от дивана. А когда этот жалкий прислужник лжецов выползет наружу, Майкл сумеет использовать его, а при необходимости – просто убьет. Там будет видно.

Хейвелок покинул свое укрытие под стеной и направился по мощеной тропинке в сторону Мэттиаса.