— Тамара Михайловна! — ахнула Анна Львовна, хватаясь за сердце.

— Не смей! — крикнул Игорь, сжимая запястье занесенной для удара руки.

— Ах ты гадина! — взвизгнула оскорбленная мной женщина, лицо которой покрылось красными пятнами.

— Да вы все тут двинутые! Больные на голову! Чему вы вообще можете ребенка научить?! — вторил ей муж, вырывая свою огромную лапу из хватки Игоря.

— Мы приносим глубочайшие…

— Может быть, метко выбирать слова? — перебив директора, все так же невозмутимо предположила я, отчего на лбу разгневанного папаши отчетливо вздулись вены. — Ведь я всего лишь повторила то, что сказал ваш сын учительнице английского, когда в класс вошел Игорь Аркадьевич. Все правильно, Дима, я ничего не перепутала?

— Ольга Васильевна, мы давно пытаемся вам сказать…

— Да что ты несешь, блаженная? — не дав завучу договорить, завопила тощая блондинка. — Решила на моего мальчика все грехи повесить? Не мог он такое сказать!

— Не мог, говорите? — Я повернулась к мальчишке и, с трудом поймав паузу в творящемся вокруг хаосе, обратилась уже к нему: — Так что, Дима? Устроить школе проблемы тебе смелости хватило. А признаться родителям кишка тонка?

Восьмиклассник бросил на меня злой взгляд и, сложив руки на груди, отвернулся, не проронив ни слова. Но и отнекиваться не стал.

— Вы правы, Дима такое сказать не мог, — неожиданно согласился с женщиной Игорь. — То, что говорил он, было в пять раз хуже услышанного вами сейчас.

— Но даже этого оказалось достаточно, чтобы вы, Виктор Петрович, захотели ударить меня, защищая честь своей жены, — добавила я, кивнув на все еще сжатый кулак мужчины. — Стоит признать, что иногда эмоции берут верх над любым из нас. Игорь Аркадьевич должен был найти другой способ остановить ученика и заступиться за коллегу, но он не смог этого сделать. Как только что не смогли и вы.

Темные глаза Горного впились в лицо сына, и тот, нервно передернув плечами, заерзал на жестком стуле.

— Прошу прощения, Ольга Васильевна, за те слова, которые вам пришлось от меня услышать. Я не хотела вас оскорбить — лишь заставить понять чувства молодого педагога. Девушка вынуждена терпеть подобное отношение от школьника, не имея возможности ничего ему противопоставить. Вы могли уйти, накричать на меня или написать жалобу моему начальству. Вы свободны в своих действиях, а она нет. Потому что учитель — работник сферы услуг. И услугу он предоставляет несовершеннолетним, которые очень хорошо знают свои права, но почему-то все время забывают об обязанностях.

— Это не повод бить ребенка, — сухо отчеканила родительница, не желая признавать очевидного.

— Нет, конечно, нет. Но это повод задуматься о его воспитании.

Тут глава проблемного семейства резко встал и, схватив ошарашенного Диму за ворот футболки, заставил его подняться.

— Пойдем-ка, сын, пообщаемся.

* * *

— И всыпьте ему как следует… — пробормотала я в полудреме, пытаясь отпихнуть от своего лица наглую пушистую задницу Люцика.

— Мяааау! — возмутилось животное, сбивая с меня с меня остатки сна.

— Люцик, ты сволочь! Шесть утра!

— Мяау! — подтвердил кот, ткнувшись в меня мокрым носом.

— Ты даже не представляешь, какой сон мне испортил, — сказала я и сладко зевнула. — Я обматерила родителей ученика, и мне за это ничего не было, представляешь?

— Мррр…

— Да, знаю, но помечтать-то можно?

Я потянулась и с трудом села в постели. И улыбнулась, вспомнив вытянувшееся лицо директора из своего сна. Интересный метод психотерапии подкинуло мне подсознание. Жаль, что в реальности работает только триада шантаж-подкуп-угроза. По крайней мере, с Горным сработало, когда я намекнула, что в любой момент могу написать заявление на его старшенького.

— Мяааау! — напомнил о себе Люцик, решив, что раз уж хозяйка проснулась, то могла бы и отсыпать какого-нибудь лакомства.

— Иду уже, изверг.

За час я успела выпить кофе, накормить животных, позавтракать, привести себя в порядок и выпить кофе. Круг замкнулся, и в голову пришла мысль, что в раннем пробуждении есть свои плюсы, которыми надо пользоваться. Представила изумленный взгляд Безумной Евдокии, узревшей меня в свой бинокль за час до начала рабочего дня, и, схватив сумку, быстро покидала туда все необходимое: телефон, зарядку, губную помаду… Покрутив в руках болтавшийся во внутреннем кармашке перцовый баллончик, засунула его в шкафчик и, полная решимости приехать на работу еще до начала планерки, вышла из квартиры.

Лестничная клетка была пуста и радовала царившей вокруг тишиной. Даже соседские дети, кажется, еще спали. Стараясь не звенеть ключами, заперла дверь и на цыпочках прокралась к лифту. Там на секунду замерла перед выбором, размышляя, что громче: наш лифт или мои шпильки на лестнице. И эта заминка стала фатальной.

На моей талии сомкнулись сильные руки, и, когда я испуганно вскрикнула, широкая ладонь зажала рот, лишая возможности позвать на помощь. Не обращая внимания на мои жалкие попытки вывернуться, меня потянули назад, а затем сжали покрепче и подняли над полом.