Гепард молчал. Чувствуя себя некомфортно оттого, что приходится проявлять настойчивость, предприняла вторую попытку завязать разговор: «У тебя период гона или приступ трудоголизма?» И снова тишина. Зато соседний чат не желал замолкать. «Так и быть, если потом мы повторим все, что было после», — заметил Сергей и добавил смайлик с коварным чертенком. Пришлось лезть в список эмодзи и выбирать подходящий. Так, смешного тут мало… Плакать вроде не с чего, хоть и хочется… Нет-нет, никаких сердечек!.. О, оказывается, есть смайлик с приподнятой бровью — то, что надо.

Подумала — и отправила такую же скептическую мордочку гепарду. Если и сейчас не ответит, то черт с ним. Больше не буду навязываться.

От этой мысли в горле почему-то сдавило и настроение испортилось еще больше. Объяснила себе это тем, что не люблю недосказанности в отношениях: решил прервать общение — так скажи об этом, в чем проблема? Уж я-то знаю, о чем говорю. Знаю и потому, наверное, злюсь еще больше. Но стоило под пятнистым аватаром появиться новому сообщению, как злость испарилась, уступив место другому чувству, которое я, к своему удивлению, идентифицировала как облегчение.

«Можно и так сказать, — прочла я комментарий к колкости про трудоголизм. — У меня сейчас горячая пора».

— Не поверишь: у меня тоже, — пробормотала я и чуть было не призналась в этом в ответном сообщении: уже даже начала его набирать, но остановилась, когда гепард снова ушел в офлайн.

Странный он сегодня какой-то.

Не успела отложить телефон, как он снова вжихнул, поделившись очередным сюрпризом. На этот раз Андрей прислал гифку с пламенным сердцем, выложенным из ароматических свечей. Хотя мне они почему-то напоминали лампады на могиле усопшего. Я устало прикрыла глаза, мысленно уже составляя покаянный молебен, который в скором времени мне придется исполнить перед бывшим мужем.

В животе заурчало. Посмотрела на часы и с удивлением обнаружила, что наступило время обеда. Ого, вот это поработала! А поесть я, сбитая с толку ночными событиями, ничего с собой не взяла. Хотя в учительской вроде бы оставалась нычка в виде галет и соленых крендельков — надо проверить. Может, в кои-то веки повезет и я не нарвусь ни на кого из коллег?

Не повезло. В углу учительской, медитируя над кружкой с чаем, сидела Юлия Игоревна, которая вяло кивнула на мое приветствие и тут же отвернулась к окну. Что ж, мы с молоденькой англичанкой никогда не ладили — глупо ожидать от нее искреннего радушия.

Я покопалась в шкафу, пытаясь вспомнить, где именно спрятала свой неприкосновенный запас съестного. За спиной раздался странный шорох, но, обернувшись, я увидела только Юлю, уставившуюся в окно: что она там высматривает? Пожав плечами, вернулась к своим поискам. Точно, я же в прошлый раз переложила коробку с печеньем на нижнюю полочку, вот оно!

Заварила себе чай и, как раз когда я решала, не лучше ли мне выпить его в своем кабинете, услышала тихий всхлип. Подняла глаза и с удивлением увидела, как девушка низко склонила голову, пряча лицо за распущенными волосами, прикрывающими подрагивающие плечи.

— Юлия Игоревна?

Раздался еще один всхлип, затем еще и еще, и, когда я осторожно подошла к расстроенной учительнице, она уже плакала взахлеб, судорожно шмыгая носом.

— Юля, я могу чем-то помочь? — мягко сказала я, опускаясь на корточки, чтобы мое лицо находилось ниже лица рыдающей девушки: взгляд снизу вверх больше соответствует позиции сострадающего и демонстрирует ненавязчивую поддержку.

Англичанка быстро-быстро замотала головой, сложив руки лодочкой и прикрывая ими мокрое от слез лицо.

— Это все из-за меня-а-а! — почти завыла учительница, и ее голос вновь утонул в коротких всхлипах. — Иг… Игоря из… из-за меня… у-уволня-а-ают!..

— Так, давай-ка успокоимся. — Я села на стоявший рядом стул и, взяв с парты пару бумажных салфеток, протянула их Юле. — С чего ты взяла, что Игоря увольняют из-за тебя?

— Потому что он Г-горного из-за меня ударил, — чуть более спокойно ответила девушка, вытирая распухший нос. — Я ему дополнительные занятия во вторник назначила, как отстающему, а он… М-можно водички?

— Конечно. — Подойдя к кулеру, я наполнила пластиковый стаканчик и подала его раскисшей коллеге. — А он не пришел?

— П-пришел, — опровергла мое предположение Юля и сделала жадный глоток, после чего продолжила. — Только вместо того чтобы задания выполнять, материться начал. Ну и… обзывать по-всякому. Даже вспоминать не хочу!

Могу себе представить. Этот мелкий говнюк во время нашей последней беседы предложил мне отсосать у него, устроив фейерверк на большой перемене. После чего услышал, что для фейерверка ему надо бы подрастить фитилек, да и с большой переменой он явно себя переоценил. Но если с меня хамство школьника как с гуся вода, то для эмоциональной Юли подобные нападки ножом по сердцу. А дети чувствуют слабину и любят по ней потоптаться. Особенно жестокие дети.