– Она уверена в этом?

– Да, вполне. Она слышала, что он один из лучших офицеров секретной службы здесь, в Гонконге, включая ЦРУ и КГБ.

– Я понимаю это, - сказал Алекс, согласно кивая головой, - и я могу поверить, что ее сведения достаточно точны, но что-то здесь не сходится, есть какое-то потерянное звено. Одно дело для Лондона соглашаться на проведение Вашингтоном операции на их территории, и совсем другое для МИ-6 сообщать нам обо всех имеющихся у них в этом регионе агентах, тем более таких способных, как наш майор.

– Почему?
– заинтересовался Панов.

– По нескольким причинам. Во-первых, они никогда не доверяли нам, не столько замыслам и намерениям, сколько мозгам, которые их исполняют. Во-вторых, почему риск операции, проводимой американскими бюрократами, должен нести английский персонал? Это, пожалуй, главная точка нестыковки всего, что мы знаем на сегодня. Лондон никогда не согласится с таким положением вещей.

– Я могу предположить, что вы имеете в виду Мак-Алистера?
– спросила Мари.

– Я провел некоторый анализ, - покачал головой Конклин, - и могу сказать, что он является или самым сильным, или самым слабым фактором во всем сценарии. Скорее, второе. У него достаточно ограниченное воображение и немного подмороженные мозги. Я хочу сказать, что Эдвард Ньюингтон Мак-Алистер просто-напросто кролик. Его уши мгновенно встают торчком при первом же сигнале надвигающегося конфликта или ошибки, и он моментально скрывается бегством. Он один из лучших аналитиков, но у него нет квалификации, чтобы быть хорошим оперативником, не говоря уже о стратегическом руководстве операцией такого масштаба. Едва он появился бы на сцене в этом качестве, его мгновенно бы освистали, поверьте мне.

– Но он очень убедительно терроризировал нас с Дэвидом, - коротко вставила Мари.

– Ему подсунули этот сценарий и велели дополнить сюжетами. Но когда ты сбежала от них, он оказался в затруднении, так следующие сюжеты ему некуда было вставлять, весь сценарий оказался под угрозой провала.

– А кто автор этого сценария?
– спросил Панов.

– Хотелось бы мне знать. Никто, с кем мне удалось беседовать в Вашингтоне, не знают этого, а их было несколько человек. Они не стали лгать мне...

– Кэтрин Степлс кое-что рассказала мне, - прервала офицера Мари.
– Я не знаю, может ли это помочь, или нет, но это почему-то осталось в моей памяти. Она сказала, что в Гонконг прилетел один из высших государственных чинов, который был "гораздо больше чем дипломат", или что-то в этом роде. И она, при этом, высказала мысль, что есть прямая связь между его появлением и всем происходящим.

– Как его звали?

– Этого она никогда не говорила мне. Но позже, когда я увидела рядом с ней Мак-Алистера, я подумала, что тогда речь шла о нем. Но может быть и нет. Аналитик, которого ты только что описал, и нервничающий человек, который разговаривал с нами в Мэне, едва ли мог быть дипломатом и, тем более, государственным лицом. Это должен быть кто-то еще.

– Когда она это сказала?
– спросил Конклин.

– Три дня назад, когда она прятала меня у себя на квартире в Гонконге.

– Перед тем, как она отвезла тебя в Таен Ман?

– Да.

– И больше она никогда о нем не вспоминала?

– Нет, и даже когда я спросила ее, она под разными предлогами замяла этот разговор, а у меня в то время не было причин не доверять ей. В какой-то мере она брала на себя определенный риск, не говоря уже о риске профессиональном, и, тем не менее, собиралась помочь мне.

– В любом случае, - проговорил Конклин, взглянув на часы, - пришло время заняться Кэтрин Степлс.

– Ты просто чертова развалина!
– прошептал Мэтью Ричардс, сидя за рулем небольшого автомобиля, стоявшего вдоль улицы, на которой расположилась квартира Кэтрин Степлс.

– Ты никогда не был особенно любезным, Мэтт, - ответил Алекс, сидя в тени, рядом с ним.
– Вот видишь, я не только не послал обещанный рапорт в Лэнгли, но сумел устроить так, что тебе вновь поручили наблюдение за мной. Ты должен меня поблагодарить.

– Дерьмо!

– Что ты сказал им, когда вернулся?

– Что я мог сказать? На меня напали сзади и, слава богу, что не задушили совсем.

– Сколько человек?

– По крайней мере пять молодых юнцов.

– И ты почти не сопротивлялся им, чтобы не вызывать панику и не быть обнаруженным мной?

– Такова цена всему случившемуся, - на этот раз более спокойно произнес Ричардс.

– Ты должен был бы получить поощрение.

– У меня пока есть единственное желание: поскорее развязаться со всем этим.