Был ли это враг? Фанатик из «Возмездия»? Маньяк из «Одессы»? Или, может быть, кто-то приставленный к нему из рядов «Вольфшанце»? Это необходимо выяснить.

Те, кто следит за тобой, меньше всего стремятся к открытому столкновению. Но если они все-таки этого пожелают, ты должен быть готов...

Слова Хелден. Он попытается не забыть эту тактику, ему придется скоро к ней прибегнуть. Он ощутил выпуклости под подкладкой плаща, там, где лежало оружие. Холкрофт убрал козырек, взял «дипломат» в руку и пошел прочь от человека в черной кожаной куртке.

Он торопливо шел по улице, держась поближе к бордюру, готовый броситься наперерез движению. Дойдя до угла, он свернул направо, быстро продвигаясь через толпу зрителей, наблюдавших, как на медвежьей шкуре совершают половой акт два пластиковых манекена в человеческий рост. Холкрофта толкнули, его «дипломат» ударился об ногу... Толкнут... и украдут,его «дипломат» могли украсть, бумаги, лежащие в нем, могли прочитать те, кому ни в коем случае не следовало бы этого делать. Он вел себя не совсем глупо, он вынул письмо Генриха Клаузена и наиболее информативные части из женевской документации. Никаких цифр, никаких источников, только банковские бланки и имена — бессмысленная юридическая тарабарщина для обычного вора, но кое-что большее для вора необычного.

Хелден предупреждала его даже насчет этих бумаг, но он должен был считаться с тем, что незнакомый ему Эрих Кесслер может счесть его сумасшедшим и ему понадобятся хотя бы фрагменты, чтобы подтвердить свою невероятную историю.

Но теперь, если за ним следят,ему нужно оставить «дипломат» там, откуда его не смогут украсть. Где же? Конечно, не в гостинице. В камере хранения на вокзале или на автобусной станции? Неприемлемо, потому что это легкодоступно для любого опытного вора.

Кроме того, ему нужны эти бумаги — эти фрагменты — для Эриха Кесслера. Кесслер. Lokal. Управляющий меня знает. Спросите мой столик.

Пивная на Курфюрстендамм. Если он пойдет туда сейчас, то убьет двух зайцев: по дороге он поймет, действительно ли за ним следят; а оказавшись там, сможет либо остаться, либо оставить «дипломат» у управляющего.

Он проталкивался по улице в поисках свободного такси, оглядываясь по сторонам, не видно ли хвоста — человека в черной кожаной куртке. В полуквартале стояло такси, он побежал к нему.

Сев, он сразу обернулся. И увидел человека в черной кожаной куртке. Тот уже не шел. Он сидел на маленьком мотоцикле, отталкиваясь от бордюра ногой. На улице было еще несколько мотоциклов, шнырявших среди машин.

Человек в черной кожаной куртке перестал отталкиваться, обернулся и сделал вид, что с кем-то разговаривает. Это был очевидный обман — у него не было собеседника. Ноэль дал адрес и название пивной. Они поехали.

За ними — и человек в черной кожаной куртке. Ноэль наблюдал за ним через заднее стекло. Как и человек в зеленом «фиате» в Париже, берлинец был специалистом. Он держался за несколькими машинами позади такси, быстро обгоняя их в сомнительных ситуациях, чтобы убедиться, что объект на месте.

Наблюдать за ним было бессмысленно. Холкрофт выпрямился и попытался представить дальнейшие действия.

Те, кто следит за тобой, меньше всего стремятся к открытому столкновению. Но если они все-таки этого пожелают, ты должен быть готов.

Готов ли он? Готов ли он к столкновению? Ответить было нелегко. Он был не из тех, кто намеренно проверяют свою храбрость. Но на переднем плане его воображение рисовало Ричарда Холкрофта, впечатанного машиной в стену на нью-йоркском тротуаре.

Страх вызывает осторожность; ненависть дает силы. Был только один ответ. Он хотел добраться до человека в черной кожаной куртке. И он доберется.

Он заплатил водителю и выбрался из такси, убедившись, что человеку на мотоцикле, остановившемуся неподалеку, он хорошо виден.

Ноэль осторожно перешел улицу и вошел в пивную. Остановившись на лестничной площадке, он разглядывал ресторан. На втором этаже располагался обеденный зал с высокими потолками. Он был заполнен лишь наполовину; в воздухе повис табачный дым и острый запах ароматизированного пива. Из громкоговорителей слышалась баварская Biermusik. Деревянные столики тянулись рядами через зал. Мебель была тяжелой, массивной.

Он рассмотрел и кабинки, которые описывал Кесслер. Они шли вдоль задней стеньги по бокам — столы и скамейки с высокими спинками. Перед ними тянулся медный прут с занавеской. Если она поднята, сидевший в кабинке мог наблюдать за всеми входящими, опущенная же занавеска отгораживала кабинку от остального зала.

Холкрофт спустился по лестнице к конторке и заговорил с сидевшим за ней полным человеком:

— Простите, вы говорите по-английски? Человек поднял на него глаза от лежавшей перед ним книги заказов.