Шрифт:
Все, решил Алекс. Больше ни слова.
Пляшущий поток света дробился в тысячах капель и отражался от блестящих мокрых листьев, создавая причудливую картину.
Человек был уже рядом. Алекс перекатился с тропы в густую траву. Автомат больно врезался в живот.
Фонарь оказался почти над ним. В просвет между листвой можно было различить верхнюю часть тела его владельца. Грудь перехвачена двумя ремнями. На одном – портативный радиопередачик. Другой – от карабина, висевшего за спиной. Фонарь он держал в левой руке, в правой – здоровенный пистолет.
Бывший сотрудник МИ-5 инстинктивно чувствовал опасность.
Главное, решил для себя Алекс, – это завладеть пистолетом. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы он начал стрелять. Неизвестно, сколь близко находятся другие, какой ширины их сеть.
Пора!
Он прыгнул, выбросив правую руку вперед, нацелясь на рукоятку пистолета с мыслью зажать пальцем спуск. Правое плечо направлялось в голову, левое колено – в пах. Тот задохнулся от мгновенной и неожиданной боли и согнулся пополам. Рука его на долю секунды ослабла, и Алексу этого хватило, чтобы вырвать пистолет и зашвырнуть его в темноту.
Не разгибаясь, человек попробовал вывернуть шею, чтобы разглядеть нападавшего. Левая рука по-прежнему не выпускала фонарь. Лицо исказила гримаса – он пытался вздохнуть.
Маколиф впихнул пальцы обеих рук в разинутый рот и принялся раздирать его что есть сил. Противник все-таки пришел в себя и со всего маху врезал ему фонарем по голове. Алекс, не обращая внимания на боль в пальцах от зубов бандита, продолжал свое дело.
Они упали. Ямаец долбил своим фонарем куда попало, целясь в висок; Алекс неистово рвал эту ненавистную пасть, из которой в любой момент мог раздаться крик, – а этого допустить было нельзя.
В пылу схватки они перекатились в лужу жидкой грязи. Алекс почувствовал под собой камень и, на мгновение освободив левую руку, схватил его и изо всех сил засадил его прямо в разинутый рот. Правой руке тоже досталось, но он услышал хруст зубов ямайца и клокотанье крови в его горле. Мгновенно он ухватил его за волосы и, перевернув, ткнул мордой в жидкую грязь. Отвратительные всхлипы длились недолго; над поверхностью лужи лопнуло несколько пузырей…
И все было кончено.
Человек был мертв.
Он не успел подать сигнал тревоги.
Александр дотянулся до продолжающего гореть фонаря и внимательно осмотрел кисть правой руки. Кожа на пальцах была содрана, виднелись следы зубов, но рука действовала, а это все, что его беспокоило на данный момент.
Голова тоже была в крови, висок болел жутко, но идти он мог. Все это постепенно пройдет… Терпимо.
Он взглянул на труп ямайца, и его чуть не стошнило. Не время расслабляться! Он выбрался на тропу и двинулся вперед, до боли в глазах всматриваясь под ноги и время от времени зорко оглядываясь по сторонам. Дважды в некотором отдалении он замечал вспышки фонарей.
Банда «Данстона» продолжала прочесывать местность. И круг их поисков сужался.
Нельзя терять ни секунды.
Через восемь минут он оказался на открытом пространстве. Гулко забилось сердце: до заветной цели осталось менее мили. Самая легкая часть его кошмарного путешествия.
Алекс взглянул на часы. Ровно четыре минуты после двенадцати.
Двенадцать – это и полночь и полдень.
Четыре – ритуальное число араваков.
Одиссея смерти.
Нельзя терять ни секунды.
На противоположном краю этой небольшой поляны он нашел продолжение тропы и помчался вперед, все быстрее и быстрее по мере приближения к Марта-Браэ. Уже нечем было дышать; он судорожно хватал воздух открытым ртом, грудь ломило, из горла вырывался хрип, глаза заливал пот, смешанный с кровью…
Река! Он наконец до нее добрался.
И только сейчас он осознал, что дождя больше нет. Тропический ливень прекратился. Алекс посветил фонарем налево и увидел кучу камней, от которой до лагеря, как он помнил, оставалось каких-нибудь пара сотен ярдов.
Он не слышал пока ни одного выстрела. Там, за спиной, в темноте, скрывались пять профессиональных убийц, и ночь еще не кончилась… Но у него появился реальный шанс.
И это максимум того, что он просил. Тот шанс, который он хотел использовать прежде, чем вызвать огонь на себя.
Добровольно – в случае неудачи. Добровольно, потому что без Элисон жизнь ему не нужна.
Последние пятьдесят ярдов он пробежал уже просто на силе воли; измученные мышцы больше не подчинялись ему. Он светил фонарем прямо перед собой и наконец увидел один из тентов палаточного лагеря. Все, он у цели.
Он огляделся. Ни огонька, ни единого признака жизни. Только мерный звук дождевых капель как напоминание о недавнем ливне; только молчаливые палатки – как напоминание о том, что в них жили люди.