Сначала Аннушка вываливала это на Мелехрима: «Мелех, ты не поверишь, оказывается…» Но постепенно поняла, что лучше оставлять секреты себе. Девушка осознала, что чем больше она знает тайн, тем ближе момент, когда кто-то решит: «Она знает слишком много». И этим кем-то запросто может оказаться сам Мелехрим Теконис, скромный секретарь ареопага, личность непубличная, но очень, очень компетентная. Настолько, что даже самые старые члены Конгрегации не могли припомнить времён, когда у ареопага был другой секретарь.

Аннушка не раз думала, что надо, пока не поздно, свалить в туман, но каждый раз её останавливало то, что у Конгрегации длинные руки, хорошая память и большие возможности. Чтобы её отпустили без мишени на спине, надо было найти альтернативную силу. Кого-то, кто не побоится авторитета ареопага и его возможностей.

И вот однажды она такую силу встретила…

— Что ещё за сила? — спросил я.

— Хватит, солдат, — зевнула Аннушка, вытряхивая в стакан последние капли из бутылки, — сил моих больше нет. Накидалась и спать хочу. Так что даже не думай тянуть свои шаловливые ручонки ко мне под куртку, ясно?

— Предельно, — кивнул я. — Спокойной ночи.

— Как так вышло, что у тебя из-под носа кайлитку спёрли? — спросил я Аннушку утром.

— Вообще-то она твой груз, а не мой, — резонно ответила она, колдуя над газовой плиткой в кузове. — C чего это я её пасти должна?

В утреннем воздухе приятно пахнет кофе, фигура девушки эстетично подсвечивается встающим солнышком.

— Да ладно, — отмахнулся я, — ты не могла за ней не присматривать. Хотя бы краем глаза.

— Да, — призналась Аннушка, — мой косяк. Знала ведь, что кайлиты — вечный генератор проблем. Но столько всего закрутилось разом, стало не до неё…

Оказывается, Андрей, также известный как «Коллекционер», прибыл на Терминал не просто так, а за своим имуществом. Точнее, за имуществом, которое считал своим. Речь шла о реликвиях, вывезенных из гибнущего среза беженцами, которые у них Мирон забрал, а я вернул.

— В основном это обычный религиозный хлам, — сказала Аннушка, наблюдая за закипающей джезвой, — но среди него затесался какой-то древний артефакт.

— Это нормально вообще? — удивился я.

— Вполне. Всякие древние и странные штуки часто становятся частью разных культов. Те же реперы во многих срезах считаются сакральными объектами. У твоих приёмышей оказалась какая-то ценная штуковина, Андираос был настроен получить её.

— Он разве не Андрей?

— Он принял гражданство Альтериона и сменил имя на местный манер. Потом его там объявили в розыск, так что он туда больше ни ногой, но я всегда его так зову. Знаю, что бесит.

— А за что в розыск-то?

— По обвинению в геноциде и присвоении ценного имущества. Первое бы ему, может, и простили, но второе…

— Геноциде?

— Давняя история. Мне подружка рассказывала. Она его тогда подобрала и пригрела, о чём позже пожалела тоже.

— Смотрю, он тот ещё тип.

— Мы тут все не зайчики, знаешь ли.

Андрей заявил тогда Аннушке, что оплатил авансом заказ на артефакт, а значит, тот принадлежит ему, и он намерен его забрать. Узнав, что право собственности на караван перешло по трофейному праву ко мне, весьма удивился.

— Твой молодой человек уже второй раз перебегает мне дорогу, — укоризненно сказал он. — Вы это специально что ли?

— Ой, иди в жопу, Андираос, мы понятия не имели, что ты тут замешан. Но даже если бы и знали… Кстати, связи с работорговцами тебя не красят.

— Я не обязан знать, чем они занимаются в свободное от выполнения моих заказов время. Я вообще их ни разу не видел, это просто исполнители.

— Оказывается, — продолжила Аннушка, разливая кофе по кружкам, — Андираос хороводился с Калебом. Тот подгонял ему артефакты, которые попадались в коллапсирующих срезах.

— Тот самый Калеб, с которым ты училась в Школе? — вспомнил я.

— Да, обаятельный мелкий рыжий засранец. Ну, то есть он давно уже не мелкий, но всё остальное не изменилось. До недавних пор я считала его другом, несколько раз вытаскивала из неприятностей, попадать в которые он был горазд. Но в конце концов он нарвался-таки. Не о нём речь.

Караван остался за мной, поэтому Андрей мог бы мне предъявить. Как правопреемник я мог принять его требования или предложить выкупить товар, ситуация спорная. Керт назвал это «любопытным прецедентом» и был бы готов выступить посредником, но вот в чём засада — я вернул имущество беженцам, а их судьбу взяла в твёрдые руки Алина.