— Ты подчеркнул пару вещей.

Он снова взял листы.

— Ах, да. Вот здесь, — сказал он, указав на первый неоново-желтый штрих чернил, — он ссылается на техасский холдем, но делает ошибку в написании, без буквы «е». Возможно, это просто ошибка, но я подчеркнул это на всякий случай.

Она кивнула, взяв предложенную им страницу.

— Спасибо, — сказала она. — Я этого не заметила.

— Тогда вот это, — сказал он, указав на другое выделенное место. — Он называет руку своей матери — две дамы и три двойки — самой старшей из возможных комбинаций. Это было бы верно только в том случае, если бы они играли в дикие двойки.

— Двойки дикие, — повторила она.

— Верно. У нее две дамы, а с тремя дикими картами это пятерка. Самая старшая возможная рука в семикарточном стаде. — Он передал ей остальные бумаги. — Извини, это все, что я нашел. — Он сделал паузу. — Я, очевидно, не детектив, и ты, наверное, уже подумала об этом, но, как насчет того, что мистер Патч сказал, что знал парня, работавшего вместе с отцом ребенка?

— Просто невозможно узнать, кто этот человек, особенно не зная личности мистера Патча. Это мог быть сосед или бариста из местной кофейни. Да кто угодно.

— Или, — сказал Гэвин, — он мог бы изучить ребенка и понять, что он идеальная жертва.

Сиенна на мгновение показалась обеспокоенной, но выдала легкую улыбку.

— Я действительно ценю твою помощь.

— Хотел бы я предложить больше.

— Большего, возможно, не будет. — Она вздохнула. — Может ничего и не быть. Возможно, он закончил играть в игры и теперь просто хочет рассказать историю своей жизни.

Он изучал ее какое-то время.

— Но ты в это не веришь.

Ее губа изогнулась.

— Это очевидно, да? У меня никогда не было хорошего «покерфейса».

— Нет, ты никогда не умела его делать.

И дело не только в том, что Гэвин хорошо читал лица или ее лицо. Она всегда носила свое сердце в открытых ладонях. Ей никогда не удавалось скрывать ни гнев, ни радость.

Ее печаль.

Вот почему у него не хватило смелости встретиться с ней лицом к лицу в конце концов.

Она собрала бумаги и начала складывать их в портфель.

— Еще раз спасибо. В ведомстве это ценят.

Ведомстве.

Они встали, и он последовал за ней к двери, это незнакомое отчаяние царапало его, удерживая ее от ухода.

Остынь, Гэвин. У нее была работа.

— Прежде, чем ты уйдешь, — сказал он торопливо, — Мирабель хотела, чтобы я пригласил тебя на ужин. В понедельник.

Сиенна повернулась к нему и моргнула.

— Эм-м-м…

— Аргус будет там.

Он увидел, как счастье и удивление промелькнули на ее лице.

— Они все еще вместе, — сказала она.

— Ты удивлена? — спросил он с улыбкой.

Она коротко рассмеялась, глубоко вздохнув и наклонила голову, как будто признав свое поражение.

— Нет, хотя она и заставила его пройти через мясорубку. Неужели она наконец вышла замуж за беднягу?

— Еще нет. Они до сих пор даже не живут вместе, но он продолжает делать попытки.

Затем она широко улыбнулась.

— Он настойчив.

— Я уверена, что так и есть.

Гэвин рассмеялся.

— Я не знаю, что такое настойчивость. Аргус заслуживает характеристики, которая намного превосходит этот термин.

Ее улыбка стала шире, и их глаза встретились на пару мгновений, прежде чем она отвела взгляд, и ее улыбка исчезла.

— Я подумаю о твоем предложении, — сказала она. Это было не «да», но все же лучше, чем «нет».

— Хорошо. Отлично. Подожди одну секунду. — Гэвин быстро подошел к своему столу, оторвал стикер и нацарапал адрес Мирабель.

Он дал записку Сиенне, которая взяла её, взглянув на маленький квадратный лист мятно-зеленой бумаги. Она подняла брови.

— Это в Южном Рино, не так ли?

— Да, я, ах, как только я смогу, то вывезу ее из трейлерного парка.

Что бы она ни увидела в его лице, это заставило ее взгляд на мгновение задержаться. Она сунула лист бумаги в боковой карман портфеля и вдохнула, ее плечи снова поднялись и опустились.

— В любом случае, она никогда не принадлежала этому месту. Еще раз спасибо, Гэвин.

— Пожалуйста, Сиенна. — И с этими словами она повернулась и вышла за дверь. Он наблюдал, пока она не свернула за угол к лифту, а затем вернулся к своему столу. Некоторое время он сидел, постукивая кончиками пальцев, стараясь отвлечься от Сиенны и маленьких мальчиков, которые наблюдали, как их матери жестоко убивали их отцов.