Михалевский изобразил учтивый поклон, чуть согнул ноги, выставляя саблю вперед, а левую руку завел за спину. Глеб оценил движения. Впрочем, и ранее он видел в шляхтиче серьезного противника. Без замаха, лишь только немного направив саблю в сторону шляхтича, капитан Игнатов, заслуживший свое звание делами, но при этом все равно оставшийся слишком молодым и импульсивным, начинал поединок.

Вацлав Михал стоял на месте и глазами отслеживал каждое движение русского полковника. Глеб двигался рядом со своим противником, периодически совершая ложные движения, изучая реакцию шляхтича. Резкий выпад — и Глеб наносит удар сверху. Вацлав к этому готов и отводит саблю противника, отмечая, что русский весьма силен и быстр. В глазах пана Михалевского проскользнул интерес.

Вацлав был опытным мастером сабельного боя и сразу понял, что встретился с достойным противником. Понял он и другое, что русский, отлично владея саблей, не собирается показывать мастерство классического сабельного боя. В этом поединке могут быть подлые приемы. И он оказался прав. Глеб делает новый выпад, при этом сабля устремляется к шее поляка, и Вацлав готов парировать удар. В то же время, Михалевский не заметил, прежде всего, потому что не ожидал, а русский капитан нанес злой и подлый удар. Поляк был полностью сконцентрирован на сабельном бое и не заметил удар ноги Глеба по его лодыжке. Выдвинутую вперед ногу Вацлава обволокла боль. Михалевский понял, что бой он уже проиграл. При равных фактор хромоты не оставляет шансов шляхтичу. Бить во время сабельного боя ногами? Этому пан не учился.

— Закончили, пан? — спросил Глеб.

— Продолжаем, — отвечал Михалевский.

Несмотря на боль в ноге, Вацлав показал, что будет бить вправо, выкрутил кистью и почти без замаха нанес сложнейший удар снизу вверх. Глеб с трудом успел сделать шаг назад, при этом выгибаясь, будто собирался встать на «мостик». Если бы не постоянные тренировки, работа над растяжкой и атлетика, подобное было бы сделать невозможно и Глеб уже с распоротым животом корчился в предсмертных конвульсиях.

— А ты хорош, пан, — сказал Глеб, раскачиваясь из стороны в сторону, начиная наносить беспокоящие удары, чем заставлял Вацлава двигаться и опираться на болезненную ногу.

Удар в голову. Шляхтич парирует. Пан сразу же производит выпад в попытке достать Глеба справа, однако резкая боль в ноге заставляет Михалевского пошатнуться. Глеб наносит сильнейший удар в направлении шеи. Капитан использовал еще одно свое преимущество в силе, удар был сильным и почти продавил защиту поляка. Вацлав пошатнулся и получил удар ногой в колено, еще один удар саблей в плечо, который поляку удалось парировать, а вот сразу следующий за ним удар локтем в голову пропускает.

— А добрый мастер попался, — сказал Глеб, сгибаясь, чтобы забрать у лежавшего в «отключке» шляхтича саблю.

Далеко не все зрители поединка заметили и поняли, что Вацлав был действительно мастером сабельного боя. Непрофессионалу не было видно все то, что Вацлав не позволил сделать Глебу. А ведь мастерство часто заключается в том, чтобы лишить противника маневра, не дать ему делать то, что привычно. И оба мастера не дали друг другу сделать многое. Вот только Глеб умеет и видит больше, чем классический сабельный бой.

Михалевский — один из тех, кто являлся столпом Речи Посполитой, шляхтич с понятием чести, мастер клинка, сильный духом человек — он вновь оказался в плену и вновь в самом начале войны. Кто знает, может судьба его не бьет, а бережет?

*………….*…………*

Рига

27 апреля 1609 года.

Скопин-Шуйский нервничал, долго пришлось идти к Риге, можно было прибыть к этому городу на два дня раньше. Но нервничал командующий не так, чтобы злобно, он ощущал, скорее, досаду. Как же тормозили все войско осадные пушки! В какой-то момент головной воевода уже хотел оставить крупные калибры и рвануть в сторону Риги, однако, противник не так, чтобы и дремал.

Польское войско, стоявшее в Минске, и в Заславье, рвануло в погоню за русскими. Жолкевский, впитавший прошлый опыт войны с русскими смог расценить ситуацию таким образом, что московиты вынуждали польско-литовское войско идти к Смоленску и застрять там в осаде. И в то время, пока поляки будут разбивать лоб об русскую лучную крепость, головной воевода Скопин-Шуйский будет делать все, что захочет. А, на минуточку, направление от Динабурга и Риги в сторону Вильно практически не прикрыто, да и гарнизон столицы Великого княжества Литовского не так, чтобы и усиленный.

Если обойти Ковно, то можно выходить на Вильно, а это очень серьезный удар, который мог бы отрезать большой кусок территории Речи Посполитой. Удержать Вильно, если и можно было его взять, сложно. Но разграбить и нанести ужасный репутационный и экономический ущерб — это удар, сильнейший.

Потому Жолкевский и выделил шляхетские конные отряды и магнатские хоругви, а Михаил Васильевич Скопин-Шуйский начал констатировать активность польских конных отрядов, бьющих по походным русским колонам. Казацкие части, как и конные по казацкому типу, но казаками не являющимися, пятигорцы и другие литовские татары, начали щипать русское войско. Потому идея оставить тяжелую артиллерию и отправиться вперед, уже казалась преступной.

Киркгольм, как и остальные мелкие крепостицы сдавались почти без боя. При этом тот самый Киркгольм брали сходу и штурмом. Подобное было настолько необычным и неожиданным, что три роты польских пехотинцев и две роты немецких наемников не успели ничего противопоставить натиску русского ударного полка.

Год, целый год нескончаемых тренировок, упражнений на силу и выносливость. Во всем войске шел отбор в штурмовые роты. Нынче головной воевода был почти уверен, что так лазить по лестнице, или по веревкам, не может ни одно воинское подразделение в мире. Уже до того выученные воины более года разучивали приемы, которые эффективны при штурме и сражении в условиях малого пространства. Для них была строена стена, имитировалось сопротивление, разбирались ошибки.